Николай Непомнящий - Люди и динозавры

К числу известных нам христианских отшельников, владевших столь же необычными посохами или жезлами, относятся св. Бьеноре из Вандома (ок. III в.), поразивший дракона всего лишь одним ударом своего посоха, и апостол Швейцарии, отшельник из Лунгерна св. Беат. Последний изображен на гербе коммуны Беатенберг замахнувшимся короткой палкой или жезлом на двуногого крылатого дракона, которого святой поразил в пещерах, расположенных неподалеку от села Беатенберг.

Стоит ли удивляться, что тот же самый жезл обнаруживается в руке сульде-отца, передвигающегося на спине ящера с «чудской» пластины из Подчеремского клада (фото 54). Он же фигурирует практически на всех скульптурных композициях догонов в руках у человека, управляющего крокодилом (фото 56), а также на некоторых композициях из Акамбаро (фото 38). Примечательно, что в тех случаях, когда догонские скульптуры изображают человека, передвигающегося верхом на реликтовом чудовище (предположительно динозавре из рода грипозавров), в руках у всадников такие жезлы отсутствуют.

Отдельного упоминания заслуживает зафиксированная в некоторых сюжетах способность «знающих слово» оставлять змей караулить свой дом и домочадцев: «Так рассказывали: у его ребятишки были, два пацана (где он их взял, я не знаю). И вот, к нему пацаны — раз! — прибегут и убегают оттуда: они там со змеями играют. Они маленьки, пацаны, а он их, этих змей-то, на охрану оставит, но, они там не запустят никого — кто зайдет-то, правильно? Змеи тут, увидит — напугатся. А они их там за хвост тянут (она не кусат, ниче), бьют их, пинают».

Наиболее отдаленные во времени следы этой традиции обнаруживаются в Древнем Египте. В тексте мифа об истреблении человечества, высеченном в гробницах фараонов Сети I (приблизительно 1313–1292 до н. э.) и Рамсеса III (приблизительно 1198–1167 до н. э.), встречается упоминание о неких «заклинающих», владеющих «словами власти» («хекау»), с помощью которых сам бог Ра оберегался от нападения змей.

Собираясь покинуть Землю и взойти на небо, правивший Египтом бог Солнца, царь Ра призывает к себе бога Земли Геба и обращается к нему со следующими словами: «Да поразят змей твоих, находящихся в тебе! Вот они будут страшиться меня, пока я существую. Ты ведь знаешь все волхвование их. Пойди же к месту, где находится отец мой Нун, и скажи ему: «Остерегайтесь змей и в земле и в воде!». И да опишешь ты гнезда змей твоих, находящихся в тебе, говоря: «берегись, да не повредите вы кому-нибудь». И да знают они, что хотя и удаляюсь я, все же я сияю над ними. Если же желают они отца, вот будешь ты отцом в земле этой вечно».

Далее Ра говорит Гебу: «Остерегайся заклинающих, знающих слова свои: вот заклятие мое собственное там, и вот никто не разделит его со мною в величии, бывшем до меня. Я подчиню их сыну моему Осирису, и детей их будут стеречь, и покорны будут сердца князей и из-за чар тех, которые творят по желанию своему по всей земле силою заклятий своих, которые в них».

Тот же самый фрагмент в другом варианте перевода выглядит следующим образом: «Кроме того, следует особо обратить внимание на тех людей, что владеют моими словами власти, и тех, чьим устам ведомы такие вещи; воистину это мои собственные слова власти, воистину недопустимо, дабы кто-либо разделял со мной мою защиту ввиду величия, что возникло до меня. Я передам их твоему сыну, Осирису, и их дети будут оберегаться, сердца их правителей должны быть покорными (или готовыми) благодаря магическим силам тех, кто поступает сообразно своему желанию на всей земле через слова власти, что заключены в их телах».

Характерно, что уже в те легендарные времена «заклинающие» описываются как люди, наделенные особыми внутренними качествами («слова власти заключены в их телах») и обладающие большой степенью независимости («поступают сообразно своему желанию по всей земле»).

Далеко не случайным совпадением представляется египетское происхождение известной христианской иконографии святого всадника-змееборца, поражающего копьем ящероподобного змея. Первенствующий египетский иконографический сюжет относится к Римскому периоду (30 до н. э. — 395 н. э.). В парижском Лувре хранится известняковый барельеф IV века, на котором изображен сидящий на коне древнеегипетский бог Гор с головой сокола, поражающий своим копьем Сета, представленного в виде крокодила. Иконография этого барельефа совершенно совпадает с распространенной впоследствии иконографией святого Георгия Победоносца.

В самом начале своего исторического пути образ всадника-змееборца, пусть и на краткое время, получил ярко выраженное антихристианское значение. Этот эпизод относится к царствованию императора Диоклетиана (284–305), по приказу которого принял мученичество исторический святой Георгий (ум. 303 или 304). Будучи приверженцем культа олимпийских богов, Диоклетиан стремился вдохнуть новую жизнь в старую римскую религию. Во время его правления была предпринята попытка возвращения к традиционным римским религиозным ценностям. Религиозная реформа сопровождалось массовым преследованием христиан. В процессе «зачистки» был разрушен город Коптос, который являлся, по сведениям Плиния, центром почитания Сета-крокодила. В 302 г. жители Александрии воздвигли колонну с надписью, выражающую благодарность императору Диоклетиану. Новый Юпитер вводится в национальную мифологию в виде нового Гора, поражающего Сета-крокодила, который символизировал, в т. ч., и христиан. Следует помнить, что один из первоначальных символов христианской традиции — рыба — тесно связан с символизмом змея (дракона).

Несмотря на масштабные репрессии, старая римская религия была уже не в состоянии консолидировать римское общество, изрядную часть которого к тому времени составляли христиане. Окончательное понимание этого наступило в царствование императора Константина Великого (323–337). Не являясь формальным христианином (крестился он только перед смертью), Константин предоставил христианству особый статус и активно участвовал в делах Церкви, добиваясь ее единства как непременного условия единения Римской империи.

Современник императора римский историк Евсевий Кесарийский (около 263–340) упоминает, что Константин велел изобразить себя в виде конного воина, пронзающего дракона, и поместить изображение над входом в переднюю палату императорского дворца. Этот символический акт послужил отправной точкой христианизации образа героя-змееборца и связанных с ним культов, уходящих своими корнями в глубочайшую праисторическую древность.

Очевидно, за описанными процессами стоял не только Константин, но и часть «старой» военно-политической и религиозной элиты Римской империи, сделавшая надлежащие выводы из неудачных реформ Диоклетиана. Фигура святого становится важным идеологическим мостом между древними воинскими культами и христианством. Георгий, сочетавший в себе римского воина и мученика-христианина, как нельзя лучше походил для этой роли. Оставалось только совместить его с образом змееборца. Что и было сделано, предположительно не без участия самого Константина. В пользу этой версии свидетельствует, что именно в его правление появился один из первых храмов, посвященных святому Георгию. Отнюдь не случайно центром нового культа становится место захоронения святого — Лидда. Та самая область, в которой еще недавно гонители христиан, римские императоры-язычники, изображались в виде драконоборцев.