Вадим Нестеров - Служба забытых цитат

Во-первых, своей тушью по бумаге они пишут сразу же набело — никаких тебе набросков, никаких мазков поверх. Одно неверное движение руки — и выбрасывай всю картину. Отчасти это связано с техникой — китайцы пишут тушью по мокрой бумаге, и картина должна быть закончена до того, как бумага высохнет. Фраза «Над этим полотном я работал три года» вогнала бы китайца в мозговой клинч.

Поэтому писать надо, с одной стороны, очень быстро, с другой — очень уверено. Они потому и рисуют тысячи лет ветки сливы, что давно разработан специальный алгоритм — как писать ветку, каким образом рисовать цветы — малозначащие, «технические» операции давно «автоматизированы». Отсюда и крайняя специализация — какие «алгоритмы» освоил, в тех и работаешь. Если ты специализируешься на "цветах и птицах", то просто не сможешь писать, к примеру, горы. Но вообще-то специализация еще уже. Есть художники, которые, работая в жанре "цветов и птиц", предпочитают изображать только цветок меньхуа или бамбук. И все. Так, например, знаменитый художник XVIII в. Чжэн Баньцяо всю жизнь рисовал лишь бамбук, орхидеи и камни. Ничего другого просто не умел.

Но зато если что умеют — то в совершенстве. Техника отшлифовывалась столетиями. Как определял китайскую манеру наш известный мультипликатор Норштейн (если не ошибаюсь) — « несколькими ударами кисти изобразить плавное скольжение рыбы, уходящей в глубину ».

А так как рисовать приходится как ошпаренному, а держать всю картину в голове — не то чтобы невозможно, но крайне проблематично, то огромное значение приобретает возможность рисования с натуры. Го хуа практически всегда пишется с натуры — чтобы не вспоминать судорожно как это все выглядело, а иметь возможность посмотреть — как это рисовать. И с этой точки зрения, как вы понимаете, собаки и лошади — самый неудобный объект для рисования. Они постоянно движутся, они вечно в динамике. Это не горы с водопадом, не ветки, и даже не птицы, которых рисовать все-таки значительно проще. Этих поганцев нужно схватывать сразу, «фотографировать» мозгом. Задача для настоящего мастера.

Ну и последнее — именно из-за «скоростного режима» каждая картина — это мгновенный слепок, своеобразная фотография настроения художника. Все китайские картины «сиюминутны» по определению, этим и интересны. Полная аналогия с поэзией — стихи это слепок настроения и их не пишут годами. Именно отсюда и растут уши «четырехэлементности» китайской живописи.

На всякий случай напомню, что собственно рисунок — лишь один из элементов картины. Настоящая китайская живопись — это обязательное сочетание, неразрывный сплав четырех элементов: собственно рисунка, авторского названия картины (которое может перевернуть трактовку с ног на голову), личной печати художника и стихотворения. Художники всегда сопровождали картину стихотворной надписью, выполненной в каллиграфическом стиле, в которой выражали свой душевный настрой либо свое отношение к предмету изображения.

Такая вот не то живопись, не то какое-то особенное синтетическое искусство.

Недавно заспорил с коллегами-журналистами о популярном в последнее время лозунге "Публичный человек не имеет права на частную жизнь".

И вот что я хочу сказать.

Во-первых, напомнить всем звездам известное высказывание Мэтта Дэймона:

У меня с папарацци негласный уговор: я не буду делать ничего для вас интересного, а вы не будете ходить за мной по пятам. И знаете, это работает.

А во-вторых, рассказать одну историю.

Слово "папарацци", как всем известно, придумал и привнес во все мировые языки великий режиссер Фредерико Феллини. Как? Придумав главному герою фильма "Сладкая жизнь" друга, фотографа по фамилии Папараццо, который занимался тем, чем все папарацци и занимаются.

Папарацци, кстати, это множественное число от слова "папараццо", но этого уже никто не помнит.

Так вот, прототипом Папараццо был друг Феллини и известный фотограф Тацио Секкьяроли.

Который больше всего прославился не тем, что 20 лет был персональным фотографом Софи Лорен. И даже не тем, что сфотографировал стриптиз актрисы Айше Нана, который она станцевала в ресторане "Ругантино" (эту сцену и переснял в своем фильме Феллини).

Больше всего он прославился тем, что получил люлей от короля. Самого настоящего. Египетского короля Фаруха, отдыхавшего в обществе двух красоток за уличным столиком Cafe de Paris. Во время несогласованной фотосессии, которую учинил Секкьяроли, его величество пришел в ярость, перевернул столик и хорошенько отметелил фотографа.

К чему я это рассказываю? К тому, что мол звезды не имеют права сетовать на объективы в окне своей спальни — это не факт. Это потаенные желания журналистов таблоидов. А сами звезды об этом не подозревают. Ни у нас, ни на Западе.

И если уж вспоминать классиков, то в той же самой компании фотографов-папарацци, в которой тусовался Тацио Секкьяроли, был еще один известный фотограф по имени Марио Фабри.

Вот только по фамилии его мало кто знал. Всем светским тусовщикам Рима он был известен как "Марио Горизонтальный".

А знаете, почему он получил такое прозвище?

Он плохо бегал. Медленно.

Приезжих не любят все и всегда. Особенно — жители крупных городов. Особенно — иноэтничных приезжих.

Вот вам выдержка из письма одного нелюбителя тогдашних "таджиков" своему приятелю. Письмо это написано довольно давно, но содержание его вполне актуально — если бы не архаичный язык, от сегодняшних блогов не отличить.

И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку.

Не будь они своим покупателям милее, чем мне, не радуй они их глаз больше, чем мой, не теснилось бы бесславное племя по здешним узким переулкам, не печалило бы неприятными встречами приезжих, привыкших к лучшим картинам, но в глубине своей Скифии вместе с худою и бледною Нуждой среди каменистого поля, где ее поместил Назон, зубами и ногтями рвало бы скудные растения.

Впрочем, об этом довольно.

Место действия — Италия, время действия — XIV век, автора письма изучают, наверное, во всех школах мира. У нас так точно.

Кто угадает автора?

Да, это был великий поэт эпохи Возрождения Франческа Петрарка. А процитировал я его письмо к Гвидо Сетте, архиепископу Генуи. 1367 г. А прекрасный город, засиженный "понаехалами" — это Венеция.

История приключилась следующая. Как вы помните, было время, когда итальянцы активно влезли в Крым. Ну да, да — Судакская крепость, Старый Карантин в Феодосии — все видели, все знают.