Вадим Нестеров - Служба забытых цитат

Пьеса оказалась невезучей и до сих пор ни разу не поставлена в театре. Сначала Сталин, узнав что один из его любимых драматургов («Дни Турбиных» вождь смотрел 17 раз) написал пьесу о нем, запретил ее ставить. По легенде, Иосиф Виссарионович тогда заявил: «Все дети и все молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине» .

После смерти Сталина случилось разоблачение культа личности и о постановке не могло быть и речи — текст пьесы и опубликовали-то впервые только в 1977 году, причем не в СССР, а в США, в издательстве «Ардис».

Краткий миг свободы случился в начале 90-х, когда никому ни до какой идеологии не было дела, все деньги делали. Возможно, поэтому именно тогда пьеса едва не увидела свет. Ныне известный политолог, а тогда модный театральный режиссер Сергей Кургинян поставил булгаковскую пьесу о молодом Сталине во МХАТе имени Горького на Большой сцене. Однако наверху быстро спохватились, и не то что до показов, а даже до премьеры дело не дошло: после предпремьерного показа спектакль был запрещен, а афиши — уничтожены.

Однако существует пьеса о Сталине, которую никто запрещать и не думает.

Не верите? А как вам такой диалог?

Филор: Жалею. Можно ли узнать, в чем состоит мое преступление?

Сталин: О! Так ты уже совсем утаил совесть, что она не напоминает тебе твоих плутней!

Есть, правда, нюанс — пьеса эта была написана за много лет до рождения вождя мирового пролетариата. Это комедия "Клад" основоположника немецкой классической литературы Готхольда Эфраима Лессинга, написанная в 1779 году.

Ростислав Юрьевич Данилевский в 1967 году так и писал в своей статье:

"Имена героев комедии были либо совсем заменены русскими значащими именами (Леандр — Любим, Маскарилль — Урвил, Рапс — Хват), либо переделаны для удобства русского произношения".

О том, что оригинальный Staleno был был переделан дореволюционным переводчиком в "Сталина", известный советский литературовед умолчал — дураков нет такие примеры приводить.

"Кукушка" — смертельная игра русских офицеров

Сегодня в нашей "Службе забытых цитат" — рассказ о "кукушке" — чрезвычайно рискованной офицерской игре, которая, тем не менее, была широко распространена во всех отдаленных гарнизонах, от Мерва до Петропавловска-Камчатского. На Дальнем Востоке ее, правда, называли "Тигра".

Дальше цитата:

"Теперь куда тише стало. Размах меньше — да и начальство препоны ставит. Прежде как стояли в городе: нет ни цирка, ни театра… Соберется публика у кого из холостых, а то в своей офицерской столовой, и как выпьют хорошенько — сейчас же в кукушку играть начнут. Любили страсть эту игру.

— Что это за кукушка, есаул? — снова спросил доктор. — Карточная игра какая — нибудь?

Есаул так и прыснул от смеха…

— Кукушка?.. — переспросил он через минуту, отбрасывая далеко от себя обглоданную кость. — Это, я вам доложу, преинтересная игра, у кого только нервы крепкие… Обыкновенно для этого выбирается какая — нибудь большая постройка. Сарай, что ли, либо конюшня пустая — и вот, человек десять забираются туда ночью, причем у каждого револьвер в руках, да патронов запас хороший… Погасят огонь и разбредутся по всему помещению… Ну, там каждый что найдет, бочку ли, ящик, а то и другую какую штуку, да за нее и схоронится… А один, по жребию, самую кукушку представлять должен… Рассядутся… И тихо, так тихо все станет, даже дыхания не слышно. А тут — то кукушка и крикнет: «Ку — ку»… Остальные на голос в кукушку и стреляют… Как хватят чуть не залпом… Тра — та — та, и защелкают пули по стенам… И опять снова тихо так, что сам слышишь, как сердце в груди колотится… А там опять: «Ку — ку». А в ответ: тра — та — та… Прямо — таки в азарт многие входили. Стреляешь, стреляешь… Прислушивается, и снова: «Ку — ку». Забываешь, что это свой же брат кукует, а только и думаешь: «Погоди, проклятая, вот уже следующий раз я тебя как следует срежу». Бывает, что по очереди кукуют, да с места на место перебегают… И как пойдут палить, так со стороны слушать — целое сражение… Весело так сделается.

— И что же, неужели такая игра кончалась благополучно всегда? — возмутился взволновавшийся доктор.

— Какое там благополучно, — успокоительным тоном ответил рассказчик. Всяко было… Раз, я помню, такая неудачная кукушка была, что хорунжего нашего разом ухлопали, десятка выстрелов не сделавши. Еще поручика подстрелили, фамилии его не помню, знаю, что стрелковый был… Так тогда чуть не всю ночь напролет палили, а только под утро, когда устали все, то слышим: «Ой». Зажгли огонь, смотрим — руку прострелили поручику… И ничего, зажила рука.

— Ну и нравы у вас тут были, — нервно рассмеялся доктор К… Вы как будто об этом с каким — то особым удовольствием вспоминаете. Просто страшно становится. Ведь таким образом ни за грош человека на тот свет отправить можно…

— Что ж, и это бывало, а только, я вам скажу, кажется — дикая игра, но она владеть собою приучала… Посмотришь, иной молодец во всем принимал участие: и в историях разных, и в кукушку играл, и на тигра ходил… И вырабатывался таким, что нервы как веревки. Первый человек потом на войне оказывался. Смейтесь себе, а я все же скажу, что и эта бесшабашная удаль послужила на пользу, воспитывая тот дух, которым отличались всегда туркестанские войска… Вот вы осуждаете кукушку… А ведь на ней самой воспиталось целое поколение туркестанских офицеров в сознании, что жизнь — копейка, и потому эти сорванцы потом и выказывали, когда нужно было, чудеса храбрости… Всему свое время…"

Д. Н. Логофет. На границах Средней Азии. Путевые очерки в 3–х книгах. Книга 2. Русско — афганская граница. — СПб., 1909.

Подружившись со мной в степи, один киргиз хотел мне услужить и просил взять у него верблюда.

— «На что он мне?» — сказал я.

— «Да ведь у тебя дом есть?»

— «Есть».

— «Так он будет таскать его!»

— «Дом мой не складной, а стоит вкопанный на одном месте».

— «И век так будет стоять?»

— «Покуда не развалится, будет стоять».

— «О, скучно же в твоем доме, — сказал киргиз, покачав сострадательно головой. — Послушай, возьми верблюда, да попробуй перенеси дом свой на новое место — будет веселей».

Русские офицеры — участники Большой Игры периодически становились участниками разведывательных рейдов. Иногда они действовали нелегально, как Лавр Корнилов, который благодаря своей матери-калмычке имел вполне азиатскую внешность, и в своих рейдах в Афганистане выдавал себя за туркменского купца. Гораздо чаще путешествовали не скрываясь, как Гродеков по Афганистану, Громбчевский по Памиру или будущий президент Финляндии Маннергейм — по Центральной Азии и Китаю.