Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга первая

На нем Каарина изображена с двумя детьми — старшей дочерью Сигрид и сыном Густавом. Мальчику судьба готовила совсем не легкую судьбу. Когда Густаву исполнилось семь лет, Юхан распорядился отобрать племянника у матери. Возможного кандидата на престол король отослал подальше от Швеции — малолетний Густав был отправлен в Польшу, где в то время правила сестра Катарины Ягеллонки Анна.

Мальчик воспитывался у иезуитов в Браунсберге, принял католицизм. Потом жил в Торне и в Вильно, где, бедствуя, вынужден был периодически служить конюхом. Став взрослым, Густав Шведский Эрикссон Ваза много скитался по Европе (кроме, конечно, Швеции и Финляндии, где ему появляться было запрещено). Жил в Риме, Чехии, Польше. Часто терпел нужду — по легенде, когда сын Юхана Сигизмунд III короновался в Кракове, его двоюродный брат Густав в нищенских лохмотьях наблюдал за торжеством из толпы.

Якоб Трошель. Портрет короля Польши Сигизмунда III Вазы, 1610-е годы.

Тогда он открылся своей сестре Сигрид, бывшей в свите Сигизмунда, получил от нее деньги и уехал в Германию. Стал одним из самых ученых людей своего времени, знаменитым алхимиком и больше, чем титулом принца, гордился прозвищем «новый Парацельс». Лишь через 21 год после высылки Густава его мать Каарин смогла выбраться в Ревель, нынешний Таллин, чтобы в первый и последний раз увидеться с сыном. Правда, говорить им было практически не о чем, к тому же выяснилось, что за годы скитаний Густав почти полностью забыл шведский язык.

Каарина пережила сына и умерла в возрасте около семидесяти лет. Похоронена все в том же кафедральном соборе Турку. Если вы глянете на ту самую мою неудачную фотографию, с которой я начал этот рассказ, то увидите корону. Эта та самая «единственная финская корона», которая установлена на ее саркофаге.

А Густав… Густава сманили в далекую Россию — Борис Годунов страстно мечтал женить его на своей дочери Ирине Годуновой. Хотя шведского принца-скитальца и приняли с превеликим почетом, пожаловав ему Калугу и три других города, свадьбы тем не менее не состоялось. Густав, похоже, унаследовал своенравный нрав отца, и очень скоро восстановил против себя весь московский двор. Особенно Годунова задело то, что жених выписал в Москву из Польши жену своего бывшего хозяина Христиана Катера, некую Катерину — причем вместе с мужем. И открыто жил с ней, да не просто жил, а еще обращался как с королевой: " велел возить её в карете, запряженной четвернёй белых лошадей и в сопровождении многих слуг, как ездят царицы".

Ну и вообще вел себя крайне нагло. Как отмечал в своих записках Конрад Буссов, " он вел и другие неуместные речи, из чего можно заключить, что добрый господин либо переучился (поскольку он был учёным мужем), либо слишком много перестрадал ".

Рано или поздно ученый принц, которого и не женили, и не выпускали из России, должен был нарваться. Он и нарвался. Помолвку расторгли, жениха сослали. Вот как об этом пишет Карамзин:

…разгорячённый вином, в присутствии Борисова медика Фидлера Густав грозился зажечь Москву, если не дадут ему свободы выехать из России: Фидлер сказал о том Боярину Семёну Годунову, а Боярин Царю, который, в гневе отняв у неблагодарного и сокровища и города, велел держать его под стражею в доме; однако ж скоро умилостивился и дал ему вместо Калуги разорённый Углич. Густав (в 1601 году) снова был у Царя, но уже не обедал с ним; удалился в своё поместье и там, среди печальных развалин, спокойно занимался химиею до конца Борисовой жизни.

А после смерти Годунова бедолага Густав опять попал как кур во щи — в России началась многолетняя кровавая мясорубка, получившая страшное название "Смута". Лжедмитрий I перевел скитальца шведа в Ярославль и содержал там как пленника.

Хотя по легенде польский король очень просил Густава убить — время начиналось смутное и разыграть эту козырную карту могли где угодно, хоть в Польше, хоть в Швеции — Гришка Отрепьев совету не последовал, собираясь, видимо, начать свою игру.

Не тронул шведского принца и Василий Шуйский, скорее наоборот — перевел его в Кашин, где с ним снова начали обращаться как с королевичем. И бог его знает, что бы случилось с несчастным Густавом в разгар Смуты, но все обернулось по другому — в 1607 году, в возрасте 38 лет Густав Эрикссон Ваза скончался в Кашине и был погребён в монастыре Димитрия Солунского.

Перед смертью, говорят, очень ругал свою любовь, сломавшую ему всю жизнь: «На своем смертном одре герцог очень жаловался на свою сожительницу Катерину (которую он вместе с ее мужем привез в Россию из Данцига) из-за того, что она им так завладела, что он не только не имел силы ее покинуть, но даже следовал больше ее советам, чем благоволению царя, почему она и является началом и причиной всех его бед и несчастий» (К. Буссов).

А действительно — не случись той злосчастной любви, вдруг бы действительно все пошло по-другому? Крестился бы в православие, женился бы на Ирине Годуновой — судя по источникам, очень хорошей девушке. Дети бы пошли, династия Годуновых устояла бы, Смуты не было, сотни тысяч жизней не ушли кровью в песок…

Вот только не бывает в истории "если бы". Все уже случилось и случилось именно так. Так — внезапно — и закончилась эта нелепая, изломанная другими людьми жизнь сына и брата королей.

(фото автора)

Посмотрите на эту фотографию.

Где-то вот здесь, в этих вот заброшенных развалинах Димитриевского монастыря в Кашине — и лежит прах ученого, принца и бродяги Густава.

Родившегося в Швеции, выросшего в Финляндии, жившего в Польше и Германии и легшего в землю в России.

Если будете в Турку — зайдите в собор, посмотрите мальчика на витраже.

Любовь русских женщин к восточным мужчинам возникла задолго до "олл инклюзив" и турецких аниматоров. Как и сегодня, иногда она приводила к серьезным проблемам. Жизнь вообще часто подкидывает сюжеты — куда там сценаристам. Вот вам, например, заметка из российской провинциальной газеты, которая звучит как завязка авантюрного сериала…

_____________

Продажа малолетних девочек-москвичек

Нередко можно услышать, что в гареме того или иного из богатых персов находится русская женщина, принявшая мусульманство.

Женщины эти в первые дни по переходе в мусульманство не вникают в сущность совершенного ими шага, но скоро наступает реакция, и тогда они с ужасом видят всю мерзость окружающей их жизни.