Вадим Трепавлов - Степные империи Евразии: монголы и татары

Выше высказывалось суждение о возрождении в этом смысле древнетюркских ритуалов. Обращает на себя внимание девятиконечный туг — знамя Чингиса. Махмуд Кашгарский писал о девяти знаменах, которые выставлялись самыми могущественными ханами [416]. Это опять приводит к заключению о древнетюркском наследии, так как ко времени составления «Диван-и лугат-ит-тюрк» (XI в.) еще не существовало монгольских могущественных ханов, а глава монголоязычных киданей не являлся «ханом». К тому же термин, которым Махмуд Кашгарский обозначает таких сюзеренов, чисто тюркский: «токуз туглук-хан» («девятизнаменный хан»). Таким ханом и стал Темучин в 1206 г.

К общим придворным церемониям туцзюэ и монголов относятся и поклонение иноземцев очистительному огню в главных ставках [417], и, возможно, другие обряды, сведения о которых предстоит отыскать в источниках.

Итак, в формировании государственно-идеологических основ Монгольской державы четко выделяются традиционные элементы. Прежде всего это касается первоначальных завоеваний за пределами Коренного юрта. Насильственное присоединение тюркских народов Южной Сибири, Прииртышья и Восточного Туркестана носило завуалированный характер, сопровождалось военно-дипломатическими интригами, заигрыванием с местной аристократией, пробуждением «этнородственных» чувств в населении кочевых степей. Монгольское правительство стремилось придать внешнеполитическим кампаниям 1207–1208, 1211 и 1218 гг. видимость традиционной консолидации кочевников в единой империи. Созданию нового, очередного «тюрко-монгольского каганата», каковым пытались представить Еке Монгол улус идеологи завоеваний, сопутствовало и теоретическое обоснование владычества Чингисидов над своим и покоренными («присоединенными») народами. Понимание власти степного государя в общем совпадало с представлениями номадов раннего Средневековья. Доктрины верховной власти в Монгольской империи сложились в основном на базе древнетюркской концепции: был восстановлен титул кагана, возродилась полная формула титулатуры, отражающая связь кагана с Небом. Представления монголов об этой связи соответствовали воззрениям правителей каганатов VI–IX вв. Роль и место кагана в государстве в мире понимались монголами так же, как и их историческими предшественниками. Все эти идеологические традиции дополнялись общим для кочевых империй порядком исполнения важнейших дворцовых ритуалов.

В гл. 2 мы говорили о том, что принципы организации одних государств передавались по различным каналам к другим. Наиболее устойчивой оказывалась информация об основных компонентах военно-административной структуры. К таким компонентам относятся этнотерриториальное деление (система крыльев), взаимоотношения между правителями-главнокомандующими крыльев (соправительство), порядок замещения поста главного хана. Данная глава посвящена выяснению вопросов: каким образом традиционные элементы государственности номадов отразились в устройстве империи Чингисидов? Каковы исторические прецеденты и источники происхождения этих институтов в Монгольской державе XIII в.?

В государствах, созданных народами евразийского степного пояса, часто имело место «раздвоение» территории. Она делилась на две части-крыла (обычно западную и восточную) с особым правителем в каждой из них. Феномен деления на крылья уже неоднократно подвергался анализу, отмечалось широкое распространение этого явления в истории — и не только кочевников. Среди факторов, приведших к возникновению такого членения, исследователи называют пережитки первобытной дуально-фратриальной системы. Историческую стадию родового строя прошло в свое время большинство средневековых народов — создателей государств, чем и объясняется широкая распространенность двухкрыльной структуры [418]. Кроме того, выдвинуто еще несколько версий происхождения крыльев: деление территории государства на два крыла родилось из военно-организационных форм — разделения племенных ополчений на правое и левое крылья [419]; раздел территории на несколько частей был вызван необходимостью управления огромными завоеванными территориями, что было не под силу одному центральному правительству [420]; формирование системы крыльев явилось результатом противоречия между династическим наследованием трона (от отца к сыну) и родовым, когда престол переходил к старшему члену правящего рода [421]; система крыльев была заимствована у оседлых соседей [422]; образование двухполовинной конструкции государства являлось следствием межродовой и межплеменной борьбы. Более слабые племена, попадая в зависимость от сильных, занимали в улусе положение младшего, левого крыла; соответственно господствующее племя и его ближайшие союзники составляли правое крыло [423]; наконец, назывался географический фактор образования крыльев: если на территории расселения племени находилась какая-нибудь естественная преграда (река, овраг и т. п.), то это могло породить его раздвоение [424].

Обозначающие двухкрыльную структуру термины, вводимые различными авторами, концентрируются вокруг понятий «двойной», «дуальный»: двойная монархия (А. Альфёльди, П. Голден, Р. Груссе, Д. Данлоп, О. Прицак, бен Шпулер и др.), дуализм (В.В. Бартольд, Х. Франке [425], Э. Шаванн), двоевластие (В.А. Гордлевский, А.Н. Насонов, С.А. Плетнева), двойственность власти (А.М. Золотарев). Отношения между предводителями крыльев мы обозначим понятием «соправительство», которое отражает факт одновременного правления двух государей в разных частях державы [426].

Во всех касавшихся соправительства работах рассматривалось действие данного института до XIII в. О Монгольской империи упоминалось вскользь, и авторы, как правило, ограничивались общей констатацией наличия в ней признаков соправительства. Из авторов, специально посвящавших свои труды средневековой монгольской истории, вероятно, только бен Шпулер уделил внимание этому институту государственности. Он признавал, что соправительство, часто практиковавшееся в ранних тюркских ханствах, встречалось и у Чингисидов, но лишь как спорадическое, эпизодическое явление в улусах Джучидов и Хулагуидов XIV–XV вв. [427] Поскольку соправительственные отношения имели место в большинстве крупных политических образований номадов (см. Приложения. Табл. 1), то мы вправе считать такие отношения присущими государственному строю кочевников, традиционными для него. И эта традиционность соправительства побуждает искать признаки его в державе Чингис-хана и ее улусах.