Нэнси Митфорд - Король-Солнце [The Sun King]

Как бы ни было, но отношения между королем и архитектором сложились хорошие, так как первый сде­лал все возможное, чтобы последний думал, что в его провале виноват Кольбер; Бернини был груб и высоко­мерен с французскими художниками, архитекторами и чиновниками, к которым испытывал нескрываемое пре­зрение. Они отвечали ему взаимностью. Подобные взаи­моотношения имеют давнюю предысторию; хорошо из­вестно, что французы и итальянцы нс в состоянии оценить друг друга по достоинству. Проведя во Фран­ции несколько месяцев, Бернини с деньгами и почес­тями вернулся домой. Его визит можно было считать безрезультатным, если бы он не изваял бюст Людо­вика XIV, ставший впоследствии одним из величайших сокровищ Версаля. Это единственное изображение ко­роля, совпадающее с современными ему описаниями внешности.

К сожалению, на живописных портретах Людо­вик XIV лишен привлекательности, вероятно, из-за па­рика, который везде выглядит неряшливо и не ничуть не похож на ухоженные локоны прически короля, из­ваянного Бернини. Если хорошенько всмотреться в лицо, изображенное на портретах, то можно разглядеть в нем черты доброго и веселого человека (например, на пор­трете работы Миньяра в Лувре). Но ни на одном портре­те король не выглядит красивым. На отдельных полот­нах заметны его ярко выраженное восточные черты (Людовик XIV, будучи потомком арагонских предков, вероятно, имел в роду еврейскую и мавританскую кровь). Но в многочисленных описаниях его внешности, сде­ланных, к примеру, венецианскими посланниками для своих правительств (описание наружности власть пре­держащих всегда считалось важной информацией) или оставленных в письмах, дневниках и мемуарах, пред­назначенных как для публикации после смерти, так и для частного пользования, его экзотическую наружность никто не подчеркивал. Но все указывали на то, что ко­роль был высоким и смуглым, имел отличную фигуру, совершенной формы ноги и руки, небольшие, но яр­кие глаза, постоянно прищуренные, но хорошо заме­чавшие все, что творилось вокруг. Особого внимания заслуживает его нос: красивой формы, с тонкими и не­сколько приплюснутыми ноздрями; сходство с еврейс­ким он приобрел только к старости. Все отмечали бла­городную осанку и необыкновенную грацию Людовика; он никогда не позволял себе необдуманных жестов, поэтому казался небожителем (или, как замечали иные, гениальным актером на сцене). Эти черты внешности и характер Короля-Солнцс нашли отражение в работе Бернини. Таким и был Людовик XIV на самом деле. Хо­чется надеяться, что к концу этой книги станет чуть более понятным и его загадочный характер.

Бюст королю понравился, и он заказал Бернини свою конную статую, которую скульптор должен был изваять по возвращении в Рим. Статуя прибыла в Вер­саль девятнадцать лет спустя и была распакована в Оран­жерее. Королю она страшно не понравилась. Он гордил­ся своей конной выездкой, а скульптор, по его мнению, изобразил его в седле неправильно. Людовик хотел сна­чала разбить статую, но потом решил внести кое-какие изменения: скульптура должна была изображать нс Короля-Солнце, а римского императора. Переделанную статую король велел установить у Швейцарского резер­вуара. Там она находится и по сей день.

Король начал жизнь взрослого самостоятельного человека только в 1666 году — после смерти Анны Авст­рийской, которая по возрасту могла бы быть его бабкой. Анна Австрийская родила наследника после двадцати трех лет замужества. Она была высококультурной жен­щиной и вызывала самое искреннее восхищение сына, лучше других королев Европы содержала свой двор, но была слишком пассивной или чересчур умной, чтобы заниматься политикой. В годы малолетства Людо­вика XIV, взошедшего на престол в возрасте пяти лет, она передала бразды правления кардиналу Мазарини, который, возможно, был ее любовником или даже тай­ным мужем. В отличие от своего предка Карла V, ока­завшегося в схожих обстоятельствах, Людовик XIV был слишком хорошо воспитан, чтобы претендовать на уп­равление Францией до кончины кардинала, умершего в 1661 году. Щепетильный и внимательный, он шадил чувства матери, никогда не доставлял ей неприятнос­тей и старался держать от нес на почтительном расстоя­нии свою фаворитку и внебрачных отпрысков. Он знал, что мать переживала за него и опасалась, как бы он не попал под женское влияние.

Смерть Анны Австрийской стаза жестоким испыта­нием. Она умирала от рака. Перед самой кончиной, ког­да король и королева склонились коленопреклоненные у ее одра, она прошептала: «Совсем дети...» На самом деле им тогда было уже по двадцать восемь лет, и из детского возраста они давно вышли. Королеве Марии Терезии было от чего плакать. Она теряла своего лучше­го друга. Мария Терезия была и дочерью брата Анны и сестры Людовика XIII и приходилась двоюродной сест­рой королю со стороны матери и отца. Анна обожала ее и была, возможно, единственным человеком во Фран­ции, кто всегда принимал ее сторону. Король, которого Мария Терезия, к своему несчастью, любила всю жизнь, нс отличался супружеской верностью. В этом была по­винна доставшаяся ему от предков французская и ис­панская кровь. Генеалогическое дерево Арагонской ди­настии представляет собой удивительную цепочку внебрачных связей, и в тогдашней Франции король тоже традиционно имел жену и официальную фаворитку, являвшуюся практически второй королевой. Внебрачные сыновья Генриха IV, ставшие могущественными герцо­гами, расхаживали при дворе с важным видом и служи­ли живым тому доказательством; последний из них умер в 1682 году.

Король очень скоро утер слезы скорби после кончи­ны своей матери (за всю долгую жизнь Людовика толь­ко одна смерть тронула его душу, речь идет о герцогине Бургундской.) Первым делом он объявил мадмуазель де ла Вальер своей официальной фавориткой, даровал ей титул герцогини и узаконил их дочь Марию Анну. Их первый ребенок, которому исполнилось три года, неза­долго до этого умер; он не имел титула, и его звали Людовик де Бурбон. Скромная Луиза, красневшая по малейшему поводу, была введена в блистательный свет­ский круг. Быть у всех на виду претило ей, она привык­ла оставаться в тени. Ее больше привлекали тайные сви­дания при лунном свете у нес дома на улице де ла Помп в Версале, торопливые встречи украдкой на лесной по­ляне, во время охоты, когда остальная свита короля с топотом и гиком мчалась прочь. Простая сельская де­вушка, отличная наездница, нс искушенная в светских делах, подавленная и ошеломленная пышностью коро­левского двора, она, тем не менее, нс пренебрегала получаемой там финансовой поддержкой. Ла Вальер чаще других фавориток обращалась к королю с петициями, которые касались получения выгодных синекур. Каждая из них приносила ей солидный процент. Такое ходатай­ство перед королем являлось привилегией и почетной обязанностью фаворитки. В пору начала их любви, когда король был у ее ног и Луиза, казалось, должна была быть счастлива, ее большие голубые глаза то и дело на­полнялись слезами безо всякой видимой причины. Ког­да-то эти слезы растопили сердце Людовика, по теперь утомляли. Луиза нс соответствовала роли официальной фаворитки и нс подходила Королю-Солнцу.