Леонид Алексеев - Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.)

Без археологического материала трудно что-либо сказать о времени возникновения Задуновской и Задвинской частей Витебска. Восемь ярусов мостовых, обнаруженных в 1924 г. «на пл. Свободы и по Задуновской улице», вряд ли о чем-либо свидетельствуют, так как эта улица начинается еще в пределах Окольного города и, вероятно, мостовые найдены именно там [641]. На «Чертеже 1664 г.» Задуновская и Задвинская слободы уже существуют. А. П. Сапунов уклончиво отмечал лишь, что Задунавье было заселено, во всяком случае, уже в XVI в. [642]Однако близость к Замкам позволяет предполагать, что эта территория была заселена значительно ранее. Касаясь вопроса о первоначальном заселении Задвинья, я отмечал, что из-за удаленности от Замков и Задунавья оно начало заселяться значительно позднее (что предполагал и А. П. Сапунов). Однако есть документы, свидетельствующие, что в XVII в. здесь еще возвышались курганы (см. ниже). Трудно предположить, чтобы курганный некрополь существовал где-то в отдалении от города, да еще на другом берегу большой реки. По-видимому, здесь существовало свое особое поселение уже в домонгольское время. Любопытно, что южная часть Задвинья некогда именовалась Русью или Посадом русским [643]. Можно предположить, что здесь на южной окраине города останавливались купцы, которые приезжали из «Русской земли», т. е. из Киева и его округи, и название, следовательно, восходит к далекой древности. Есть также сведения, что в более позднее, очевидно, время эта часть города была заселена гончарами. Северная часть Задвинья, так называемая Ильинщина (по расположенной здесь церкви святого Ильи, упоминаемой с XV в.), была населена якобы судостроителями [644].

Вопрос о месте расположения витебского курганного некрополя мною уже ставился раньше [645]. Исходя из документа 1602 г., где сообщалось о казни витеблянами казацкого атамана Кондрата Дубины в урочище Заручайские волотовки, я указывал, что древний курганный некрополь находился именно на той возвышенной части Заручавья, которая не была заселена, по наблюдениям А. П. Сапунова, вплоть до XVIII в. Известны некоторые документы, не только подтверждающие это предположение, но и показывающие, что курганный могильник окружал некогда Витебск почти плотным кольцом.

Так, в 1593 г. витебским мещанином П. Н. Лебедем была дана закладная своему племяннику на «полянки… лежа-чые… на полях Заручайских… и на другое поле (там же) с курганом» [646]. Другой документ также сообщал о передаче в 1595 г. части земли на «поля Задунайских возле волотовок». В 1634 г. составлена дарственная запись на «пляц», «на посаде Заручайском» (Заручавье) «подле волотовок» [647]. Наконец, две купчие крепости 1623 и 1628 гг. содержат сведения о земле Зверинецкой «за р. Двиною у валатовках» и об огороде за р. Двиною на посаде слободском «подле волотовков» [648]. Таким образом, каждая часть древнего Витебска (вероятно, это были, подобно Новгороду и Киеву, первоначально самостоятельные поселения, позднее именовавшиеся «городские концы») имела свой отдельный курганный некрополь, остатки которого уничтожены постройками города в XVIII–XIX вв. Все приведенные здесь данные позволяют реконструировать топографию древнейшего Витебска (рис. 40).

Обратимся к более мелким княжеским центрам — Герцике и Кукенойсу, возникших в восточных частях современной Латвии, где феодализация шла значительно быстрее, чем в западных [649]. Летописец не нашел случая их упомянуть, и сведения о них содержатся у Генриха Латвийского, у других западных авторов, в актах XIII–XIV вв. и даже в скандинавском эпосе [650].

Сообщая впервые о Герцике под 1203 г., Генрих Латвийский упоминает и его «короля» (князя), который в союзе с литовцами боролся с тевтонским орденом под стенами новоотстроенной Риги. Сын полоцкого, князя, женатый на дочери литовского князя Даугеруте, герцикский князь Всеволод, «всегда был врагом… латинян», «воюя с ними и не желая заключить мир» [651]. В 1209 г. город захватил орден и разграбил. Бежавший из него Всеволод вынужден был признать верховную власть меченосцев и получил свой город из рук рижского епископа, но уже в лен [652]. Из беглого описания грабежа Герцике у Генриха Латвийского можно заключить, что город был довольно богат: тевтонское войско «собрало бы всем его (города. — Л. А .) углам большую добычу, захватило одежду, серебро и пурпур, много скота, а из церквей (которых, очевидно, здесь было несколько. — Л. А .) колокола, иконы [653], прочее убранство, деньги и много добра» [654]. Дальнейшая история Герцике не слишком ясна. Первое время Всеволод, по-видимому, мало подчинялся рижскому диктату, что вызвало даже поход рыцарей ордена против него и захватили города (1214 г.) [655]. Однако в дальнейшем, видимо, положение изменилось, так как в 1225 г. Всеволод еще продолжал быть князем Герцике, принадлежавшем тевтонам, и послушно приезжал на встречу с папским легатом [656].

Местоположением и остатками города интересовался Ф. Крузе [657]. Несколько позднее их обследовал И. Деринг, снявший глазомерный план города [658], и еще позднее А. П. Тыртов. Город состоял из княжеского детинца, окольного города и некрополя. Раскопки детинца показали, что, начиная с X в., это уже было мощное укрепление [659]. В отличие от Кукенойса (см. ниже), дерево в культурном слое Герцике в чистом виде не сохранилось. Однако по остаткам сгоревших построек планировка города в раскопанном участке выяснилась. Город был крайне тесно застроен бревенчатыми срубами, ориентированными перпендикулярно Западной Двине. Дома отапливались (по-черному) печами-каменками. Найденные вещи широко представляли культуру жителей поселения. Много вещей прибалтийских типов, есть и славянские (например, крестики, свидетельствующие о проникновении сюда православия) [660]. Город был населен, по-видимому, в основном латгалльско-селлским, а также и русским населением.

Документация раскопок Ф. Баллода, в Герцике плохо сохранившаяся и, как полагает профессор X. А. Моора, составленная крайне тенденциозно, требует «детальной проверки в ходе новых раскопок, которые стоят сейчас, безусловно, на очереди дня» [661].

Город Кукенойс (Кокнесе) также впервые упоминается у Генриха Латвийского под 1205 г. [662]Во главе города и княжества в начале XIII в. хронист называет Вячко, сына полоцкого Владимира. Подобно Герцике, Кукенойс был призван охранять дальнейший путь по Двине и служил, очевидно, центром, куда стекалась дань с соседних племен. Оторванный от Полоцка, находясь в чужеродном окружении и постоянно враждуя с Литвой, князь Вячко был вынужден заискивать перед наступающим орденом, мир с которым был куплен им ценою уступки половины земель Однако проникновение немцев в глубь страны продолжалось; столкновение с ними Вячко возобновилось и он, уничтожив замок, бросил свои владения, которые немедленно достались ордену [663].