Александр Гваньини - Описание Московии

Богословы, догматам которых следуют русские, суть следующие: Василий Великий, Григорий Назианзин и Иоанн Хрисостом, которого они называют Zlotousti, то есть имеющий золотые уста. Они также пользуются книгами о нравственности, написанными Григорием, папой римским 63.

Служба, или месса, совершается у них на славянском языке, перемежаясь иногда с греческими песнопениями; Послания и Евангелие, чтобы лучше воспринимались народом, стоящим вне алтаря посреди церкви, читаются громким голосом. У них нет проповедников, ибо они считают, что достаточно участвовать в богослужении и слушать слова Евангелия и Посланий, которые на местном языке читает священник. Они строжайше запрещают проповедовать в своих церквах, так как они говорят, что таким образом они избегают различных ересей и противоположных мнений о вере, которые рождаются из проповедей, тонких аргументов и софистических вопросов.

Хлеб для освящения они освящают таким образом: один из них несет хлеб, приготовленный для освящения, на блюде над головой, выйдя через меньшую дверь святилища, другой же несет закрытую чашу, наполненную вином; остальные диаконы или священники приносят иконы святых — Петра, Павла, Николая или Михаила-архангела — при восторге и благоговении стоящего вокруг народа. Некоторые из стоящих кругом восклицают на туземном языке «Господи, помилуй», иные, по местному обычаю, ударяются лбом о землю, некоторые осеняют себя крестным знамением, часто наклоняют голову, то есть молятся, различными знаками выражают свое благоговение и почтение. Потом, закончив обход, священники вступают в святилище через средние врата алтаря и совершают службу.

Крестятся они таким образом: правой рукой дотрагиваются сперва до лба, потом до груди, затем до правой и, наконец, до левой стороны груди, образуя прикосновениями форму креста. Если же кто-либо осеняет себя крестным знамением иначе, того бранят еретиком.

Русские хвалятся, что только они вместе с греками являются истинными христианами, римлян же и других христиан осуждают и проклинают как отступников от первоначальной церкви и изменников семи святым соборам.

Таинство крещения русские совершают так: после рождения ребенка тотчас приглашают священника, который перед дверью в комнату роженицы обычно читает определенные молитвы и, нарекши ребенку имя, возвращается домой. Позже ребенка несут в храм и там крестят таким образом: трижды погрузив в воду, его помазуют елеем, освященным consecratum est, ungitur, deinde myrrha. Postea capillos infanti sacerdos abscindit, eosque cerae intricatos in ecclesia certo loco deponit. Sal autem et salivam Romano more cum pulvero mixtam inter baptisandum non adhibent, aquam vero baptismatis pro singulis infantibus consecrant, et continuo post baptismus in foveam ad id praeparatam, eam effundunt. Fidejussores vero vel susceptores infantis, quoties circa baptismum sacerdoti interroganti, an diabolo infans renunciaret, correspondent, toties in terram expuunt.

Confirmationis, seu inunctionis sacramentum maxime abhorrent, hoc que argumento vanam et damnabilem confiramtionem esse approbant, quod in Synodis omnibus fere dietum sit, praecipue vero in Nicaena, confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum, cum autem unum sit baptisma, unum etiam esse chrisma, et virtutem eandem sacerdotis et Episcopi circa sacramenta distribuenda dicunt esse.

Purgatorium Graeci et Rutheni negant, sed dicunt unum quemque secundum opera sua post mortem locum designatum habere, ubi diem judicii extremi expectaret, pios quidem cum Angelis placidis, in lucidis et amoenissimis Aelysii viridiferis campis recumbere, impiis autem in obscuris, caecis, nigrisque caligine obductis voraginibus, cum angelis terribilibus destinatam esse mansionem, ad expectandam judicii diem, unde illae animae, quae in locis amoenissimis et splendidis, cum angelis placidis benignisque collocatae sunt, gratiam Dei sibi futuram cognoscunt, assidueque judicium extremum fieri petunt. Aliae contra condemnationem sibi imminere, et poenas terribiles in caliginosis voraginibus sitae praesagiunt, idque eo maxime allegant, quod animae post mortem in coelum statim non ascendunt, neque in infernum. Quibus enim illud verbum a Christo in novissimo die diceretur. Venite benedicti patris mei, possidete regnum coelorum etc. cum jam omnes antea in coelo sint, et contra, ite maledicti in ignem aeternum, cum jam olim in inferno condemnati fuerint. Neque etiam animam a corpore separatam poenis obnoxiam esse credunt. Nam cum anima se vitiis cum corpore simul contaminaverit, cum corpore etiam expiandam putant, quod ego Theologis discutiendum relinquo.

Funebre autem sacrum pro defunctis ideo faciunt, quod iis suffragiis tolerabiliorem animabus locum impetrari sperant, ubi facilius extremum diem judicii expectare possint. Imo etiam, cum aliquis magnae auctoritatis vir moritur, tunc Metropolitanus sive Episcopus epistolam ad St. Petrum scribit, sigillo suo et manus subscriptione munitam, quam super pectus defuncti ponit, dans testimonium de bonis piisque operibus ejus. Utque in coelum facilius post diem judicii admitteretur, et Christianae religionis catholicae agnoscatur, subscribunt.

Praeterea agreste vulgus circa mortuorum sepulturam variis caeremoniis et superstitiosis plerumque utitur.

Sepulturae eorum in sylvis et agris, ubi tumulos aggestis lapidibus в Великую пятницу на Страстной неделе, а затем миром. После этого священник отстригает ребенку волосы и, скрепив воском, кладет в определенное место в церкви. Соль же и слюну, смешанные с пылью, по римскому обычаю, они не употребляют; воду для крещения они освящают для каждого ребенка и тотчас после обряда выливают в приготовленную для этого яму. Поручители же, или восприемники ребенка, сколько раз ни отвечают на вопрос священника во время крещения, избегал ли ребенок дьявола, столько же раз сплевывают на землю.

Таинство конфирмации, или помазания, они совершенно отвергают и следующим аргументом доказывают, что конфирмация - обряд пустой и достойный осуждения. Ведь почти на всех соборах было сказано, особенно на Никейском: «исповедую едино крещение, во оставление грехов». А если крещение едино, то они утверждают, что также помазание едино, и одна и та же сила священника и епископа при разделении таинств.

Чистилище греки и русские отрицают, но говорят, что каждый по делам своим после смерти займет предназначенное место, где будет ожидать до дня последнего суда: благочестивые с кроткими ангелами будут отдыхать в светлых и приятных зеленеющих Елисейских полях, а нечестивым уготовано пребывание со страшными ангелами в темных, глухих и черных, покрытых мраком безднах для ожидания дня суда. Поэтому те души, которые с кроткими и благосклонными ангелами находятся в местах приятных и светлых, знают, что милость Божия будет с ними, и постоянно молят, чтобы свершился последний суд. Другие же, находящиеся в мрачных безднах, напротив, предчувствуют, что им угрожает осуждение и страшные кары. И более всего они доказывают это тем, что души после смерти не отправляются тотчас ни на небо, ни в преисподнюю. Ведь им такое слово было сказано Христом в последний день: «Приидите, благословенные отца моего, владейте царством небесным» и т. д., когда все уже были на небе, и, наоборот, «Идите, проклятые, в вечный огонь», когда уже давно были обречены на пребывание в преисподней. И они не верят, что подлежит наказанию душа, отделенная от тела, ибо считают, что раз душа предавалась порокам вместе с телом, то вместе с телом и должна быть наказана. Но это я оставлю для споров теологам.

Заупокойную же службу по умершим они потому совершают, что надеются этим молением добиться для души более сносного места, где они смогли бы легче дождаться дня последнего суда. Мало того, когда умирает какой-нибудь значительный муж, то митрополит или епископ пишет письмо святому Петру, скрепленное своей печатью и собственноручной подписью, и кладет его на грудь усопшему, давая свидетельство о добрых и благочестивых его деяниях. И пишут они это, чтобы он легче был допущен на небо после судного дня, и, по-видимому, это признается всей христианской религией.