Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Предполагаемый нами ход событий объясняет позицию Пскова по отношению к Твери и тверскому и великому князю Михаилу Ярославичу в последующие несколько лет. В 1316 г., после очередного изгнания из Новгорода Михайловых наместников, в ответ на что последовал поход Михаила к новгородским владениям, псковичи явно действовали на стороне новгородцев. Как рассказывает летописец, «соидеся вся волость новгородская: Пльсковичи, ладожане, рушане, корела, ижера, вожане» [920]. Конечно, здесь нет оснований усматривать факт вхождения Пскова в состав новгородской территории, о чем писала С.И. Колотилова [921], и уж тем более говорить о положении Пскова как новгородского пригорода, «по приглашению новгородского веча» идущего на помощь главному городу, как это делал И.Д. Беляев [922]. Прав В.Л. Янин, отметивший, что «для обозначения военного единства» Новгорода и Пскова летописец использует устаревшее клише, пригодное для описания событий XII в., а не XIV в. [923] К 1316 г. псковичи уже утратили протверскую ориентацию и присоединились к новгородцам — союзниками Москвы и одним из главных противников Твери. Считаем, что причиной такой резкой смены внешнеполитического курса Пскова стали действия Михаила Ярославича в 1314 г. Его недальновидность привела к тому, что помимо Новгорода от недостатка продовольствия пострадал тогда и Псков, и псковичи отвернулись от тверского князя. Союзные отношения между псковичами и новгородцами отчетливо прослеживаются и в событиях 1318 г. Очередное столкновение Юрия Даниловича с Михаилом Ярославичем, приведшее к жестокому поражению московского князя в кровопролитном сражении под Тверью, закончилось тем, что Юрий «прибежа в Новъгородъ, и позва новгородцевъ съ собою, и идоша с ним всь Новъгородъ и Пльсковъ» [924]. Здесь Псков — заодно с Новгородом и Москвой, сочувствие Твери осталось в прошлом. Однако князь московский — еще не великий князь. Поэтому несомненно, что, порвав с Тверью, Псков обрел независимость от великокняжеской власти.

В последующие годы, как представляется, Псковская земля заняла выжидательную позицию, не вмешиваясь активно в борьбу московских и тверских князей между собой. Переход великокняжеского ярлыка из рук в руки — от Михаила Ярославича к Юрию Даниловичу, затем к Дмитрию Михайловичу и обратно к Юрию — позволил Пскову сохранить свой суверенитет в полном объеме. В то же время можно предположить, что, опасаясь быстрого и серьезного возвышения кого-либо из воюющих князей, псковичи по мере необходимости выступали в московско-тверских отношениях, причем, как кажется, на стороне более слабого в тот или иной момент князя. Видимо, такая политика Пскова не повлияла на его союзнические связи с Новгородом, возобновившиеся во второй половине 10-х гг. XIV в. По крайней мере, в летописях не сообщается о каких-либо конфликтах между Новгородом и Псковом за это десятилетие. Ситуация изменилась лишь в начале 20-х гг.

Согласно рассказу Новгородской Первой летописи, в 1322 г. Юрий Данилович, потерпев поражение в битве на Урдоме от тверского князя Александра Михайловича, «вбежа въ Пльсковъ», а «оттоле призваша и новгородци по крестному целованию» [925]. Об этих же событиях сообщают и псковские летописи, но под 1323 г. [926]

Разница в хронологии — не единственное несоответствие псковского и новгородского источников. Еще более важно смысловое отличие двух рассказов. Не случайно немецкий исследователь псковского летописания Г.-Ю. Грабмюллер отметил, что период с начала 20-х гг. до середины XIV в. «передан в хрониках двух городов в различных интерпретациях» [927].

Псковская и новгородская летописные традиции в рассказе о событиях 1322/1323 гг. действительно сильно разнятся. Новгородская Первая летопись объясняет отъезд Юрия Даниловича из Пскова в Новгород тем, что «въ Пльскове бяше литовьскыи князь Давыдко» [928]. Совсем иначе и более детально рассказывается о случившемся в псковском источнике. Сообщив о приезде Юрия «с Низу», псковский летописец уточняет, что «прияша его псковичи с честию от всего сердца» [929]. Однако «тое же осени избиша немцы псковичь», в связи с чем «послаша псковичи къ Давыду князю в Литву, и Давыдъ князь приеха на сыропустънои недели в четвертокъ» [930]. При этом Юрий еще находился во Пскове. Псковское войско во главе с Давыдом «плени землю Немецькую до Колывани; а князь великии Георьги поеха изо Пскова в Новъгород» [931]. После этого в псковских летописях сообщается, что «тое же весны придоша немцы къ Пскову» [932], из чего следует, что бегство Юрия во Псков и последовавший затем его уход в Новгород произошли именно в 1322 г., как датирует эти события новгородский источник. Поход немцев на Псковскую землю в 1323 г. был непосредственно связан с псковско-немецкими военными столкновениями, имевшими место годом раньше, но мы пока остановимся лишь на обстоятельствах пребывания Юрия Даниловича во Пскове и появления здесь литовского князя Давыда.

Нет никаких сомнений относительно того, что новгородская летопись намеренно замалчивает целый ряд существенных фактов. Это и понятно, так как Юрий оказывается в 1322 г. принятым в Новгороде. Напротив, псковский источник всячески намекает на крайне напряженные взаимоотношения московского и великого князя со Псковом. Думается, что они были вызваны неудачными действиями Юрия Даниловича в качестве военного руководителя в условиях нападения немцев на псковские владения Гдов и Черемест. Конфликт псковичей с Юрием, его отъезд в Новгород, появление в Пскове князя Давыда из Литвы, с которой новгородцы имели постоянные столкновения — все это вместе не могло не сказаться на характере новгородско-псковских отношений.

Историки не обошли своим вниманием сюжет 1322 г. Еще С.М. Соловьев, отмечая в целом «неприятности, переходящие иногда в открытую вражду» между Новгородом и Псковом, указывал на появление в псковских внешних связях ориентации на Литву, иллюстрируя свои предположения ссылкой на летописный рассказ о призвании во Псков литовского князя Давыда [933].

И.Д. Беляев относил факт приглашения Давыда не к 1322 г., а к более раннему времени, «по смерти Довмонта», поскольку считал последнего отцом Давыда. Юрия же Даниловича И.Д. Беляев поместил в число тех князей, которые «решались жить в Пскове только по крайней нужде» [934]. По мнению историка, приезд Юрия в Псков не был чем-то необычным и не вызвал какого-либо политического резонанса, ибо Давыд Довмонтович почти все время «проживал в Полоцке у родственников» [935].

Н.И. Костомаров, рассматривая сюжет о появлении в Пскове Юрия Даниловича, считал, что Давыд, как и изборский князь Евстафий, был приглашен из Литвы еще до приезда великого князя. Известному историку эти «поступки Пскова казались признаком расторжения связи с Новгородом» [936]. В то же время, как предполагал Н.И. Костомаров, несмотря на то что при этом «псковичи как будто делались подручниками Гедимина», Псков «не считал себя… во вражде с Новгородом…» [937].