Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Что касается содержания Болотовского договора, то вряд ли оно кардинально затрагивало давно сложившийся характер взаимоотношений Новгорода и Пскова. Основная часть положений договора отразила, на наш взгляд, статьи традиционного формуляра новгородско-псковских докончаний, складывавшегося начиная со второй трети XII в. Новацией Болотовского соглашения следует считать условие, регулировавшее вопросы церковного суда, что было логичным завершением трений между Новгородом и Псковом по церковно-политическим вопросам, имевших место в 30-е гг. XIV в.

В целом рассмотрение истории новгородско-псковских взаимоотношений от смерти Довмонта (1299 г.) вплоть до заключения Болотовского договора (1342 г.) приводит нас к следующим выводам. В первой половине XIV в. на характер связей между Новгородом и Псковом стал заметно воздействовать ряд факторов: стремление великокняжеской власти распространить свое влияние на Северо-Запад Руси; попытки усиливающегося Литовского княжества расширить собственную государственную территорию за счет включения Новгородской и Псковской земель в орбиту своих интересов; агрессивная завоевательная политика Ливонского ордена на юго-восточном направлении; частое изменение конкретной геополитической обстановки на севере Восточной Европы как следствие усложнения международных отношений.

После смерти Довмонта Псковская земля быстро попадает в сферу влияния великого князя владимирского. Для первых пяти лет XIV в. характерно совпадение позиций Пскова и Новгорода, который также признает великокняжеский суверенитет. С началом в 1304 г. борьбы московских и тверских князей за политическое господство в Северо-Восточной Руси ситуация изменяется. По нашему мнению, Новгород стал больше ориентироваться на Москву, а Псков — на Тверь, что приводило к постоянному напряжению в отношениях и столкновениям между двумя северо-западными городами. Противостояние вылилось в открытый конфликт в начале 20-х гг. XIV в., в котором оказались задействованы также Литва, Рига, Орден, Москва и Тверь. Однако вскоре (как и много раз в предыдущие столетия) Новгород и Псков «умиришася». Тем не менее взаимное недовольство сохранялось, подогреваемое явной пролитовской ориентацией Пскова, что не соответствовало внешнеполитическим связям Новгорода. Очередной новгородско-псковский разрыв не заставил себя ждать, свидетельством чему стали события начала 40-х гг. XIV в. И лишь Болотовский договор 1342 г. знаменовал восстановление мира. Таким образом, основные вехи истории новгородско-псковских взаимоотношений конца XIII — первой половины XIV в. демонстрируют сложное переплетение традиционных союзных связей Новгорода и Пскова, с одной стороны, и обоюдного недовольства, порожденного давним межволостным противостоянием, — с другой. Частое изменение характера взаимосвязей Новгорода и Пскова не отражалось на статусе Псковской земли, которая по-прежнему оставалась суверенным, не зависимым от Новгорода государственным образованием.

В середине XIV в. Псковская республика — одно из крупнейших государственных образований на Северо-Западе Восточной Европы — столкнулась с целым рядом трудностей. В 1348 г. осложнились отношения Пскова с его ближайшим соседом, Новгородом, зависимость от которого была преодолена столетием раньше, но с чем Новгородская республика по-прежнему мирилась с трудом [1103]. Одновременно в 1348–1349 гг. Псков в очередной раз столкнулся с агрессией со стороны Ливонского ордена, чьи войска вторглись в пределы Псковской земли и опустошили территории псковских пригородов и непосредственно около Пскова [1104]. В период войны «противоу немец», а именно в 1349 г., внутри самой Псковской республики произошел конфликт между горожанами и призванным ими князем Андреем Ольгердовичем, которого псковичи обвинили в несоблюдении условий достигнутого ранее соглашения, содержавшего помимо прочего обязательство литовского князя управлять землей самому, а не через наместников. Нарушение Андреем договоренностей с Псковом привело к его изгнанию из города [1105], что фактически повлекло за собой вооруженное столкновение с Великим княжеством Литовским. Кроме внутри- и внешнеполитических неурядиц Псковскую землю дважды с небольшим промежутком в несколько лет (1349 г. и 1352 г.) охватывали страшные эпидемии, унесшие тысячи жизней [1106]. Таким образом, в начале второй половины XIV в. в политике Пскова явно обозначилось сразу несколько важных направлений: 1) ликвидация последствий моровых поветрий; 2) кризис взаимоотношений городских властей с княжеской властью; 3) восстановление пошатнувшегося Новгородско-Псковского военно-политического союза; 4) урегулирование конфликта с Ливонским орденом и Литвой. От успешного решения этих задач во многом зависело сохранение Псковом положения одного из крупнейших и влиятельных государств Северо-Запада, которое отстаивалось с большими трудностями в первой половине XIV в.

Быстрее всего псковичам удалось сгладить возникшие трения с новгородцами. Рассказывая о конфликте с Андреем Ольгердовичем в 1349 г., псковский летописец не преминул вспомнить о событиях 1342–1343 гг., когда отец Андрея, великий князь Ольгерд Гедиминович, «нелюбие дръжати на псковичи, како ны воевал Новгородцкую волость и Лоугу» [1107]. В данной летописной фразе отчетливо видны как неприязнь к Ольгерду, так и сочувствие новгородцам, чьи территории пострадали от набега литовцев. Примечательно, что процитированная запись помещена в Псковских Первой и Третьей летописях под 6856 (1348) г., а в Псковской Второй — под 6857 (1349) г. и является одной из последних заметок, включенных в реконструированный псковский летописный свод начала 50-х гг. XIV в. Составитель и редактор свода был современником событий, следовательно, его сочувственное отношение к несчастьям новгородцев — косвенное доказательство того, что новгородско-псковский конфликт 1348 г. оказался непродолжительным и взаимоотношения к началу 50-х гг. уже нормализовались. Вероятно, это произошло еще до 1352 г., о чем свидетельствуют обстоятельства появления во время «мора» во Пскове новгородского архиепископа Василия Калики.

О приезде владыки Василия в Псков сообщают Псковские Первая и Третья летописи. И если одна из них (Псковская Первая) лишь упоминает, что «архиепископъ же Василеи мало днеи ту побывъ, поеха пакы изо Пскова здравъ», а затем скончался от какой-то болезни на реке Узе [1108], то другая летопись (Псковская третья) содержит более подробный рассказ [1109]. В нем обращают на себя внимание два интересных обстоятельства. Во-первых, новгородский владыка приехал в Псков «не в свои лета, не в свою чероду»; во-вторых, псковский летописец всячески подчеркивает взаимное благорасположение Василия Калики и псковичей. Думается, это было связано не с обстоятельствами эпидемии в Псковской земле, а в первую очередь, с уже состоявшимся примирением псковичей и новгородцев. Если бы новгородско-псковские взаимоотношения к 1352 г. не нормализовались, то приезд новгородского архиепископа не вызвал бы столь доброжелательных и лестных оценок со стороны жителей Пскова, в частности, псковского летописца.