Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Отход от хрестоматийной датировки Болотовского договора и соответственно характеристики взаимоотношений Новгорода и Пскова предшествующего периода вызвал критические замечания у сторонников традиционной точки зрения. В частности, В.А. Буров выступил с опровержением доводов В.Л. Янина, что вызвало дискуссию между двумя историками на страницах журнала «Отечественная история». Отстаивая господствующее до В.Л. Янина мнение о значении Болотовского договора, В.А. Буров основным местом конструктивной части своей статьи сделал анализ термина «младший брат», используемого Новгородом по отношению к Пскову, что отразилось в летописной статье Софийской Первой летописи под 1348 г. По мысли исследователя, такое обращение означало в представлении людей Средневековья «существование вассальных отношений Пскова к Новгороду» [1085].

Подводя итог историографическому обзору вопроса о датировке и значении Болотовского договора, следует признать, что мнение Г.В. Проскуряковой — В.Л. Янина о более раннем заключении этого соглашения, нежели традиционно называемый 1348 г., в целом является достаточно аргументированным и открывает возможности для поиска новых решений в плане изучения новгородско-псковских отношений второй четверти XIV в.

Прежде всего необходимо выяснить, действительно ли Болотовский договор был заключен в годы псковского княжения Александра Михайловича Тверского, а точнее, в 1329 г. во время похода Ивана Калиты против Пскова в помощь новгородцам. Представляется, что в построениях Г.В. Проскуряковой и В.Л. Янина существуют отдельные слабые звенья. В частности, это касается предположения о связи подписанного в Болотове соглашения с именем Александра Тверского. Аргументация В.Л. Янина здесь основывается на следующем сообщении Новгородской Первой летописи младшего извода под 1331 г.: в рассказе о возвращении князя Александра в Псков из Литвы сказано, что «плесковици измениле крестъное целование к Новуграду», приняли князя «из литовъскыя рукы» [1086]. В.Л. Янин заключил, что данное условие — не сажать в Пскове литовских князей — присутствовало в традиционной практике новгородско-псковских докончаний. Ввиду того что Александр Тверской уехал из Пскова сразу же после подписания мирного соглашения в лагере Ивана Калиты под Опоками, В.Л. Янин полагает, что в тексте Болотовского договора также говорилось об аналогичных обязательствах со стороны псковичей [1087].

Несмотря на то что запись Новгородской Четвертой летописи под 1348 г. содержит не подлинный текст Болотовского соглашения, а лишь указание на него, все же о содержании Новгородско-Псковского договора мы имеем представление. Очевидно, что о запрете псковичам принимать князей из Литвы в нем не говорилось ни слова. Поэтому считаем, что достаточно веских оснований связывать заключение именно Болотовского договора с обстоятельствами княжения в Пскове Александра Михайловича Тверского в работах Г.В. Проскуряковой и В.Л. Янина не представлено. Обращает на себя и датировка договора: не позднее 1337 г. (Г.В. Проскурякова) или 1329 г. (В.Л. Янин). Даже принимая во внимание наиболее позднюю из допускаемых дат — 1337 г. — и вновь возвращаясь к событиям 1348 г., создается впечатление, что для промежутка между ними не слишком применима формулировка, которую вкладывает в уста новгородцев, стоящих под Орешком, летописец: «борзо есте забыли (псковичи. — А.В. ) наше жалование». То, что псковичи так быстро позабыли о благодеяниях новгородцев, скорее, свидетельствует о том, что заключение Новгородско-Псковского договора состоялось не в 1330-е гг. и тем более не в 1329 г., а в более близкое к событиям под Орешком время, то есть приблизительно в 1340-е гг. Причиной, которая позволила новгородцам выразить свое недовольство по поводу неблагодарности псковичей, могло стать нападение литовского князя Ольгерда на Новгород в 1346 г., осуществленное, как отмечает В.Л. Янин, с плацдарма на территории Псковской земли [1088].

Наиболее уязвимым местом в построениях В.Л. Янина относительно датировки Болотовского соглашения является сопоставление данного договора с миром, заключенным под Опоками. Из летописной статьи 1348 г. Новгородской Четвертой летописи известно, что двумя сторонами, подписавшимися под условиями Болотовского договора, были Новгород и Псков. Кто же заключал мир под Опоками? Если вновь вернуться к событиям 1329 г., то обнаружится, что, по Новгородской Первой летописи старшего извода (и другим новгородским источникам), псковичи посылали посольство «къ князю Ивану и к новгородцемъ», а с кем они «докончаша миръ» — не ясно [1089]; по псковским же летописям, соглашение со Псковом подписал Иван Калита, а не Новгород: «князь же Иванъ… докончаша миръ вечный со псковичи» (Псковские Первая и Третья летописи) [1090], «князь великии отдаде псковичемь вины» (Псковская Вторая летопись) [1091]. Исходя из изложенного, целесообразным было бы утверждать, что договор под Опоками был не новгородско-псковским, а великокняжеско-псковским докончанием, которое позволяло московскому правительству сохранить Псков в орбите своего политического влияния. Нормы же, декларированные Болотовским соглашением, посвящены исключительно сфере псковско-новгородских взаимоотношений. Поэтому не считаем возможным отождествить соглашение под Опоками с Болотовским договором.

Приведенные соображения заставляют усомниться в правоте тех исследователей, которые относят заключение Болотовского договора к периоду княжения в Пскове Александра Михайловича Тверского. Думается, что взаимные обязательства Новгорода и Пскова в том виде, как они изложены в статье Новгородской Четвертой летописи под 1348 г., были приняты двумя городами позже, чем в 30-е гг. XIV в., но в любом случае до 1348 г., скорее, за пять-шесть лет до новгородско-шведской войны и стояния под Орешком. В поисках наиболее вероятной даты составления договора следует обратиться к событиям 1342 г. Именно тогда псковичи «смиришася с Новымъгородом» (Псковская Третья летопись) [1092], «добиша челомъ» (Новгородская Четвертая летопись) [1093] (последняя фраза созвучна с текстом Болотовского договора в том, что «жалобу» дали именно новгородцы). Псковские и новгородские летописи независимо друг от друга свидетельствуют, что мир 1342 г. был заключен между Новгородом и Псковом, а не Псковом и великим князем. Напомним, что в 1342 г., во время псковско-ливонской войны, псковичи после очередного разрыва с новгородцами и отъезда своих союзников — литовских князей — оказались в крайне тяжелых условиях, грозивших Пскову в лучшем случае длительной внешнеполитической изоляцией, а в худшем — потерей государственной самостоятельности. Во многом в силу этих обстоятельств псковичи были вынуждены пойти на примирение с Новгородом.