Сергей Сорочан - Ромейское царство

Не полагаясь только на договоры, ловкие ромейские дипломаты пытались строить оборону с помощью дружественных могущественных печенегов. Константин Багрянородный писал сыну, что они, «…побуждаемые… посредством посланий и даров, легко могут нападать на земли росов». Ромеи всегда старались воевать чужими руками.

Кроме того, похоже, византийцы несколько изменили свою тактику миссионерства, которая прежде строилась на восприятии варваров прежде всего как «…людей отвратительных видом, но еще больше отталкивающих своим душевным складом». При этом объектом миссии являлись не столько народ, сколько элита, правители этих самых гнусных варваров. Теперь ромейские миссионеры старались стать для варваров приятными, «своими», — не выказывать к ним прежнюю надменность, кичливость, не обличать и не упрекать, не говорить высокопарно и хвастливо, не уходить от рассказов о Страстях Христа, которые многим варварам казались позорными. Видимо, этим можно объяснить успехи ромейской миссионерской деятельности не только в отношении Руси — Руской земли, но и аланов, венгров. Так, с 948 г. в Константинополе стали креститься видные венгерские вожди. В 952 г. один из них, Дьюла, отправляясь на родину, захватил с собой монаха Ерофея, который был рукоположен Константинопольским патриархом в епископы Венгрии. Государство вновь брало дело миссионерства в свои руки, хотя в дальнейшем византийской Церкви не удалось удержать здесь своих позиций.

В 957 г. столицу Ромейского царства для улаживания торговых условий и политических связей посетила вдова князя Игоря, Ольга (ок. 893/894-969 гг.). Славянка или скандинавка, волею случая в десять лет ставшая княгиней, она отличалась рачительностью, хозяйственной расчетливостью. Понимая, что с ромеями выгоднее иметь мир, нежели войну, «архонтисса Росии» Ольга — Эльга Росена, как на скандинавский лад ее называли ромеи, по своей инициативе склонилась к принятию христианства, «требища бесовские сокрушила» и даже имела среди своих приближенных священника Григория.

Впрочем, в Константинополе архонтиссе оказали довольно сдержанный прием, хотя и позволили ей остановиться со своими ладьями недалеко от Большого императорского дворца, в порте Софии, а точнее, у мола Суда (славянский Соудъ) на Мраморном море, где она простояла около двух месяцев осенью 957 г. В сентябре Ольга была дважды принята василевсом Константином Багрянородным в Большом дворце. Как и другим правителям союзников, ей, по-видимому, был пожалован высокий имперский титул зосты патрикия (в трактате «О церемониях», детально отразившем прием, записано, что она села к апокопту — столу для высших персон «вместе с зостами, по уставу»)… Вероятно, до этих торжественных аудиенциий, ровно через сорок дней после оглашения состоялось ее Святое Крещение, в котором она приняла имя своей царственной восприемницы от купели, августы Елены. Только после этого «новоизбранная Богом» могла получить необыкновенную привилегию, не имевшую аналогов в ходе приема обычных послов варварских народов, — право на личную встречу с царской семьей. Она разделила с ними два званых обеда-клиториев с десертом, сидя вместе с императором, его супругой, дочерьми, сыном, невесткой, и приняла проскинис жен царских чиновников, беседуя с василевсом, как указано в трактате «О церемониях», «сколько пожелала». Ромеи как всегда вели свою тонкую политическую игру.

Согласно предписаниям византийского церемониала, уже крещенную Ольгу-Елену с ее свитой приняли с должным почтением, «пустили пыль в глаза» — провели по всем основным парадным залам Священного дворца и знаменитой оранжерее, угостили, но, похоже, не очень щедро одарили деньгами, как посла важного, но все же только посла. Примечательно, епископа на Русь она не получила. Очевидно, в ней желали видеть вассала Ромейского царства, дающего дары и воинскую помощь. Последнее, вкупе с незначительным размером подаренных ей и ее людям милиарисиев (чуть больше десяти килограммов серебра, не считая золотую чашу), оскорбило и вызвало недовольство честолюбивой княгини, даже заставило ее в пику ромеям обратиться к германскому королю Оттону I с просьбой прислать епископа и духовенство, но все же не отвергло от союза с Византией.

Русь давно представлялась Ромейскому царству могучей силой, которой надо было остерегаться и одновременно пытаться использовать с максимальной выгодой для себя. Поэтому прославившийся своим искусством полководца, суровый, замкнутый василевс Никифор II Фока (963–966 гг.) решил просить у ее «архонтов» наемников — «тавроскифов» для удара по зарвавшейся Болгарии. Ромеи отказались платить ей незначительную, но унизительную ежегодную дань, поскольку соотношение сил поменялось. Времена грозного Симеона Болгарского к тому времени стали преданием. Возмущенный Никифор поносил болгарских послов, обзывая их грязными, отвратительными попрошайками, управляемыми тем, кто одевается лишь в шкуры животных, а затем повелел их выпороть и выгнать вон. Желая найти против болгар силу, которая могла бы ударить по ним с тыла, осенью 966 г. василевс направил к своему северному союзнику, «катархонту росов Сфендославу» — Киевскому князю Святославу Игоревичу новоиспеченного патрикия Калокира , умного, честолюбивого, много повидавшего, говорившего на нескольких языках «первенствующего» — протевона и стратига Херсона, не поскупившись снабдить его щедрым подарком в виде сундуков с 15 кентинариями золота (около 455 кг.), на которые можно было бы нанять до десяти тысяч росов. Предполагалось, что успех миссии помог бы достичь нескольких целей: на время позволить Никифору Фоке сосредоточить военные силы Ромейского царства в борьбе с арабами на Востоке, одновременно заставил бы напуганных болгар ценить союз с Византией, более того, ослабил росов и болгаров во взаимной борьбе. Как покажет будущее, он просчитался, как никудышный дипломат. Вместо слабого соседа, готового удовлетворяться скромной традиционной субсидией, Империя ромеев в скором времени получила другого, еще более амбициозного и агрессивного врага.

Святослав, в союзе с печенегами разгромивший в 965 г. ослабевшую из-за натиска тюркских племен печенегов, отхода от иудаизма, подавления хаганов всесильными беками и последствий экологического кризиса Хазарскую империю, не смог закрепить за собой результаты недавних блестящих походов на Волгу. Поэтому он принял ромейские предложения, а главное, богатые подарки и дважды — в 968 и 970 гг. совершил в Болгарию победоносные походы и, если верить современникам, довел свои воинские контингенты до шестидесяти тысяч человек. Ему удалось вторгнуться в глубь страны и овладеть ее столицей, Великим Преславом. Карая Филиппополь за героическое сопротивление, он с невиданной жестокостью посадил на кол два десятка тысяч горожан. Жертвою зверств оккупантов стали около трехсот казненных местных бояр.