Сергей Сорочан - Ромейское царство

Греки Мореи, погрязшие в междоусобице и разоренные турками, прорвавшими Гексамилий и опустошившими Пелопоннес, уже не могли прислать подмогу осажденной столице. Собственные же силы константинопольцев оказались настолько невелики, что василевс предпочел сохранить их цифру в тайне. Он разделил 14 районов города на 12 военных округов и распределил воинов. Вместе с разноплеменными, соперничающими между собой отрядами иностранных наемников и добровольцев — константинопольскими венецианцами, генуэзцами и каталонцами, лучниками, оплачиваемыми Папой, греками-добровольцами, островитянами с Крита и Хиоса, испанцами, немитцами-алеманами (немцами), шотландцами, даже турками претендовавшего на султанский трон принца Орхана, защитники столицы, если верить разноречивым источникам, насчитывали немногим более семи тысяч воинов, из которых около пяти тысяч были византийцами, причем большей частью не искушенных в военном деле. Их хватало только для того, чтобы выставить на передовую, шестикилометровую внешнюю оборонительную стену Города, прикрыть берег Пропонтиды и создать небольшой резерв быстрого реагирования из двух отрядов под командованием двуличного столичного богача, мегадуки Луки Нотара и Никифора Палеолога. Это было всё, на что могли рассчитывать оставшиеся приблизительно 35 тысяч константинопольцев, уже не дотягивавших и до былых 50 тысяч жителей. Причем часть из них не могла или не хотела принять участие в обороне по причинам своего туркофильства, антиуниатства, исихасма или другим, о которых остается гадать. Византийско-италийский флот из двадцати шести судов, хотя и обладал такими преимуществами как «жидкий огонь» и высокое мастерство мореходов, сразу же оказался заперт турками в гавани Золотого Рога, за плавучей железной цепью, по приказу царя немедленно поднятой вслед за закрытием всех ворот.

Противостоящая ромеям, энергично готовящаяся к осаде армия султана была огромна и, что особенно важно, воодушевлена перспективой богатой добычи и идеей священной войны. Погибших на такой войне турки превозносили как святых и победителей, их ставили в пример живым и глубоко почитали. От желающих принять участие в подобных военных действиях не было отбоя. Только регулярных войск — конников, тяжелой пехоты, арбалетчиков, лучников, пращников насчитывалось без малого восемьдесят тысяч, включая несколько тысяч янычар-гвардейцев, обслуживающие части — пушкарей, оружейников, охранников, а кроме того не менее двадцати тысяч азабов или башибузуков — иррегулярной мусульманской пехоты. Впрочем, иногда можно встретить утверждения, что общее число турецких войск к моменту штурма достигло 150 или даже 400 тысяч человек. В любом случае, для XV столетия это были гигантские, ни с чем не сравнимые, неисчислимые силы, будто вода в половодье, затопившие всю равнину перед столицей ромеев. Самим византийцам они казались «бесчисленными, как песчинки, рассыпанные… по земле от берега до берега», а турецкий хронист писал, что османлы, «бесчисленные как звезды», являли собой «реку стали».

Пришла в движение образцово организованная, дисциплинированная османская тыловая служба: велся сбор, ремонт и изготовление доспехов, осадного снаряжения, пушек, кораблей, островерхих палаток, инструментов, оружия и продовольствия. Для службы в разведке привлекали венецианских шпионов. К Константинополю стягивались гигантские марширующие колонны пехоты в красных и белых шапках, над которыми качался лес копий. Скакали, разбрызгивая весеннюю грязь, эскадроны всадников в стальных кольчугах и остроконечных шлемах-тюрбанах. Тянулись нескончаемые караваны вьючного скота — мулов, лошадей и верблюдов со всеми предметами, нужными для войны, и обслуживающими людьми, прислугой — саперами, минерами, оружейниками, кузнецами, обозниками, поварами, муллами, плотниками, столярами, портными, скупщиками военной добычи. Ведь для пропитания только двадцати пяти тысяч тысяч человек, ведущих осаду, — а громадина турецкой армии была в десять раз больше, — требовалось свыше сорока тысяч литров воды и тридцати тонн фуража, чтобы они могли продержаться один единственный день. Под свист бичей и натужное мычание волов по раскисшим дорогам, в дождь и снег, при необычно холодной для весенней поры погоде, сотни человек, изнемогая, тащили тяжеленные пушки. Вместе с османской армией к Босфору двигались нестройные группы пастухов, маркитантов, проституток, проходимцев, бродяг, дервишей в рубчатых халатах и островерхих войлочных колпаках — всех, кого увлек за собой вал великого похода на последнюю твердыню ромеев.

К марту 1453 г. Мехмед II получил гигантское преимущество и в военно-морских силах: он учел, что именно из-за их недостатка проваливались все семь предыдущих блокад византийской столицы. Теперь султан собрал огромный флот из примерно сотни военных парусно-весельных кораблей, около двадцати пяти тяжелых транспортных, грузовых судов, необходимых для переброски десанта и доставки снаряжения, леса, зерна, пушечных ядер, а также некоторого количества более легких судов, и начал концентрировать их под Константинополем. Цифры источников разняться, но, похоже, турецкая эскадра насчитывала в общей сложности более четырех сотен судов. Невиданные размеры этой армады, для которой отовсюду были выбраны самые искусные моряки, поразили даже приближенных Мехмеда, не говоря уже о ромеях, которые с ужасом смотрели на устрашающее зрелище выплывавших из морской дали все новых и новых вражеских кораблей, число которых казалось бесконечным.

Созданная турками артиллерия тоже не имела себе равных в Европе и стремительно росла. На нее работали нанятые у латинов лучшие пушечные мастера, техники, инженеры, которым султан не скупился платить за их искусство. Давно устаревшие, немногочисленные византийские орудия не шли ни в какое сравнение с пушками мусульман. Недаром, после того, как одна из крупных пушек ромеев взорвалась, защитники столицы отказались от использования ядер для подавления турецких батарей, а стали заряжать бомбарды шрапнелью для отражения вражеской пехоты. К тому же греки видели, что отдача от выстрелов, откаты орудий разрушали стены древней христианской твердыни, не приспособленные для артиллерии, и поэтому старались стрелять как можно реже.

При любых расчетах выходит, что на одного защитника Константинополя приходилось никак не меньше пятнадцати врагов. С силами на море обстояло и того хуже: от собственного царского флота осталось десять кораблей — по одному примерно на каждые тридцать судов противника. Даже с кораблями латинов соотношение оставалось по меньшей мере одно судно к десяти вражеским. Правда, как выяснилось позже, султан не знал об этом. Готовясь к быстрому, неожиданному удару превосходящими силами, он преувеличивал численность своих противников.