Андрей Плотников - Тайна смерти Рудольфа Гесса [Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау]

По длинному коридору прохожу к своему рабочему месту. В камере горит синий свет, заключенный тихо спит. Вроде ничего необычного. Но на столике у кресла надзирателя устроен маленький медицинский кабинет: стоят какие-то коробочки и пузырьки, разложены разные медицинские принадлежности. В углу коридора на тележке стоит кардиограф, привезенный из кабинета санитара. Видно, что сегодня Мелаоухи пришлось поработать.

Устраиваюсь в кресле, рассматриваю содержимое стола. В первую очередь внимание привлекает тонометр. Я уже видел его в руках санитара, но сам держу первый раз. Мне несколько раз в жизни мерили давление. Но это всегда была врач, которая сначала резиновой грушей накачивала манжету, потом крутила колесико, смотрела на стрелку или на ртутный столбик, при этом что-то слушала, а затем называла какие-то цифры, делая в это время многозначительное лицо. В этом была какая-то таинственность, и четко понималось, что без этого врача заветные цифры тебе никто не скажет. А тут небольшая пластиковая коробочка с батарейками после нажатия одной кнопки сама накачивает манжету и высвечивает нужные цифры. Я надел манжету на левую руку. Прибор показал 120/80. Надел на правую, такой же результат. Может, он неисправен? И много это или мало? Я прошелся по коридору, снова измерил. Сделал несколько наклонов, измерил. Потом измерял сидя, измерял стоя… Смена пролетела быстро.

Весна началась довольно хлопотно. 1 марта, в воскресенье, заключенный был помещен в британский военный госпиталь. Но в отличие от прошлогоднего пребывания здесь, проходившего в качестве профилактики, в этот раз все серьезно. У «номера семь» определили бронхит и воспаление левого легкого. Поэтому и в госпитале видны изменения.

Палата Гесса в британском военном госпитале, Западный Берлин.

Заключенный лежит в той же палате № 204 с отдельным усиленно охраняемым доступом. Но нет прежних частых экскурсий персонала госпиталя «посмотреть на арестанта». К больному подключены сразу несколько капельниц и аппараты для контроля сердечной деятельности и давления. Но самое главное, что у заключенного постоянно надета кислородная маска, воздух к которой по гибкой гофрированной трубке поступает из специального разъема в стене. В палате практически все время находится медицинская сестра: меняет капельницы, следит за приборами, проверяет катетеры, просто сидит рядом с больным. Лечащий врач периодически заходит в палату. Лицо его сосредоточенно и не располагает ни к каким разговорам.

В остальном вокруг все, как и было в прошлый раз: вооруженные патрули на подъезде и при входе в госпиталь, отдельный лифт в специальный блок для заключенного, множество людей в форме и в штатском с оружием на нашем этаже, армейская столовая для персонала и надзирателей с общей раздачей. Я провел целую смену восемь часов возле палаты заключенного. Он все время лежит на спине в кислородной маске. Спит? Или его специально поддерживают в таком состоянии?

Сегодня у меня смена на воротах тюрьмы. Внешне в тюрьме и вокруг нее, а соответственно и в моем дежурстве ничего не изменилось. Почтальон принес почту. Пришел секретарь. Собрались все директора, у них сегодня заседание. Истопник, рабочие, повар — все проходят через ворота, как и обычно. Часовые на вышках бдительно несут службу. Воинские начальники приезжают проверять караул. МТШ живет своей обычной жизнью. Разница только в одной маленькой мелочи — в тюрьме нет ее единственного «заключенного № 7». Камерный блок пуст. Ну подумаешь, нет одного человека. Остальные пятьдесят на местах и при деле. Жизнь идет своим чередом!

На улице ночь. Я старший дежурный надзиратель, и мы по-прежнему работаем в британском военном госпитале. «Номер семь» спит в своей палате. Он уже без кислородной маски, над ним всего лишь одна капельница. Медицинские аппараты стоят рядом в готовности, но не подключены к заключенному. Даже по внешнему виду ясно: пациент пошел на поправку. В тамбуре рядом с палатой дежурит американец Пайец. Мое место дежурства — в холле, у входа в отсек больного. Книга записей старшего дежурного надзирателя тоже со мной, я отмечаю в ней все, что происходит на дежурстве. Однако в ночное время мало событий, которые необходимо фиксировать.

Вместе со мной в комнате еще три человека: мужчина и женщина в форме британской военной полиции и мужчина в гражданском. У полицейских на поясе пистолеты в кобуре. Третий одет в клетчатую рубашку и джинсы, за спиной на брючном ремне тоже пистолет. Он без кобуры, но не просто заткнут за ремень, а удерживается специальным кожаным хлястиком. Все они обеспечивают безопасность непосредственно рядом с помещением для заключенного, но заходить в сам отсек, где дежурит Пайец, им запрещено. На этаже находится еще вооруженная охрана, у самого лифта. Но к нашему посту они даже не подходят. На этаже есть несколько помещений, предназначенных для отдыха всех этих вооруженных людей, а также комната, где постоянно размещается дежурный санитар, следящий за состоянием пациента. Для отдыха надзирателей отдельных помещений нет. Надзиратели всегда на посту.

В нашей комнате работает телевизор, на экране которого идет какой-то боевик. Но телевизор получает сигнал не от антенны, а от видеомагнитофона. Британцы поглядывают на экран, но в основном обсуждают спортивную тему — игру в регби. Разговор начался с газетной заметки о последнем матче двух команд в Англии и захватил уже все стороны жизни, связанные с этой игрой в Туманном Альбионе. Причем у трех британцев оказались три разных мнения об этой игре, ее истории и отношении к ней. Но равнодушных нет. Периодически возникают легкие споры между участниками беседы. Я совсем незнаком с этим видом спорта, а тем более с его развитием в Великобритании, поэтому я участвую в дискуссии просто в роли стороннего слушателя.

Около двух часов ночи офицер в гражданском надел куртку и пожелал всем хорошего дежурства. Вероятно, у него есть еще другие задачи. Полицейские в форме вымыли свои чашки после кофе и тоже удалились из помещения. Мне идти некуда. Боевик в видеомагнитофоне закончился. Других кассет ни в столе, ни рядом не нашлось. Я вынул кассету из аппарата и изучил ее устройство. Потом снова вставил кассету в магнитофон. Просмотрел еще раз весь фильм с начала и до конца. Затем включил кассету в обратном направлении, начиная с конца. Очень необычный и интересный вид. Когда фильм задом наперед тоже закончился, я стал смотреть его в ускоренном варианте с перемоткой. За окном весна, но мартовские ночи еще довольно длинные. Однако современная техника помогает их скоротать.