Алексей Маслов - Книга 5. Стили и секты

Карлос Кастанеда

Мы отражаем историю и тем самым поверяем меру духовного в нас, способность не столько изучать, сколько переживать собственное прошлое.

Единая линия ушу от древности до современности — это отражение извечной идеи единства китайской нации, единства не только пространственного, но исторического — единства в духе. Непрерывная линия истории оказывается отнюдь не результатом историко-критического анализа и не доказывается тщательным сопоставлением источников (пусть нас не смутят обильные цитаты в китайских книгах — это дань традиции «истинно реченного» слова).

Сколь сложно оказалось для самих китайцев осознать ушу как воистину явление культуры, полное внутренней гармонии и непротиворечивости. Сколь нелегко признать собственную историю неким внутренне непостижимым или во всяком случае непостигнутым потоком, несмотря на горы написанного и пересказанного! Не случайно подавляющее большинство китайских книг по истории и философии ушу представляют собой простое и чрезвычайно скучное перечисление фактов, к тому же зачастую ошибочных и противоречащих друг другу, без осмысления, без внутренней рефлексии. Внутренняя традиция ушу остается для них непостижимой на уровне «писанной истории» — это либо невыразимое внутреннее переживание, либо полное отсутствие понимания боевых искусств как формы духовной практики. И другого «промежуточного» варианта китайская культура не знает.

Еще раз спросим себя — зачем пишется история ушу? Стоит ли досконально разбираться в путанице событий, нагромождений самых удивительных легенд, в глубочайшей мудрости трактатов. Стоит ли тратить силы, разгребая ворох слухов и нелепостей? Ушу заставляет нас задуматься о вещах, далеко выходящих за рамки собственно боевых искусств — о проблемах общедуховных, осмысления себя как человека — единственного живого существа, которому дана возможность познать радость духовного творчества и даже его преддверия.

Тайна человеческого познания — едва ли есть что-нибудь более влекущее и наименее понятое. Ответ на нее вечно ожидаем и всегда неожидан. В каждой стране мира философы и мудрецы предлагали свои пути к истине, пролагаемые сквозь морально-этические ценности, духовное очищение, медитативное высвобождение сознания, приятие мира в лоне всеобщей любви или, наоборот, священной войны, аскетического пестования тела и духа или непривязанности ни к каким условностям. Исключительным посылом к философской рефлексии всегда служит видение мира и человека как единого «тела культуры», где существует не просто связь между ними, но абсолютное телесно-духовное единство.

Китайские духовные учения выдвинули призыв к этому духовно-телесному пониманию момента познания. Ушу однажды потребовало от человека осознания собственного духовного опыта, открыв ему за это внутренний мир символов и знаков Вселенной.

Рассуждая об ушу мы неизбежно в своем сознании сопоставляем западную и восточную традицию, отношения к боевым искусствам «у нас» и «у них». Пускай с точки зрения научной чистоты это не вполне корректно, однако видя границы собственной культуры, мы перестаем считать ее ценности универсальными, а свою точку зрения — единственно возможной, допуская существование «чего-то другого» в самом себе, надкультурного, над-личностного и в то же время глубоко «своего» — лишь непонятого нами, частично из-за жестких культурных стереотипов, частично — из-за отсутствия элементарного любопытства. Поэтому открытие нового в творении иной культуры неизменно оборачивается открытием нового и неизведанного в нас самих, выходом за рамки обыденного сознания в мир сверхобыденного и космического. И нет ничего удивительного в том, что после осознания духовного опыта ушу для нас яснее проступит лик христианской культуры.

Мир ушу нескончаемо тонок в его бесчисленных вариациях и обертонах. Однако это не экзотическая утонченность восточных манер, как ее мыслит европеец, это скорее, хрупкая гармония целостности китайского фарфора или живописного свитка, где каждый элемент не мыслим без другого, а каждая мелочь объемлет весь характер композиции. Одно неверное слово, жест, необдуманный поступок может разрушить целостность мира ушу или оборвать чистый покой отношений, царящий между учителем и последователем. Поэтому искренность ученика, когда импульс всех его поступков исходит не из внешних предписаний, но из внутренних побуждений, становилась критерием нахождения последователей в школах ушу.

Все что породила китайская цивилизация — всеобъемлющая эстетика мировосприятия, поступок, тождественный ритуалу, культура громогласного молчания и неизреченного символа — находятся в ушу как бы в предельно концентрированном виде. В абсолют возводятся вежливость и добродетель, несопоставимые с западной манерностью, которая призвана лишь скрыть истинные чувства человека, в то время как в мире ушу любое действие совершается с «использованием сердца» (юнсинь). Это воистину «сердечное делание», ибо гунфу — это всегда искренность действия и помысла в самом высоком своем воплощении, в предельности своего восприятия. Мир ушу не только тонок, но он еще и светел, благодаря присутствию в нем этого запредельного и в то же время глубоко человеческого мастерства.

Путь человека в боевых искусствах роднится с путем Космоса, и благодаря этому специфически китайский «благородный муж» и достойный воин становится явлением надкультурным, всеобщим, имеющим абсолютную и универсальную ценность. И это учит человека быть подлинным в той традиции, которую он передает. И тогда в величаво-оглушающем молчании Небес человек прозревает свой путь не как обыденность сегодняшнего дня, но как вечную истину.

На русском языке

1. Абаев Н.В. Даосские истоки китайских ушу — Дао и даосизм в Китае. М., 1982.

2. Абаев Н.В. Психофизические упражнения ушу. Улан-Удэ, 1989 3. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. Новосибирск, 1989.

4. Абаев Н.В. Чань-буддизм и ушу — «Народы Азии и Африки», 1983, N 3.

5. Алексеев В.М. Наука о Востоке. М., 1982.

6. Бежин Л.Е. Ду Фу. М., 1987.

7. Восстание ихэтуаней. Документы и материалы, М., 1986.

8. Гилби Д. Секреты боевых искусств мира. Рига, 1991 9. Го юй (Речи царств). Пер. с китайского В.С. Таскина. М., 1987.

10. Долин А.А., Маслов А.А. Истоки ушу. М., 1990 11. Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо — традиция воинских искусств. М., 1990.

12. Долин А.А., Попов Г.В. Традиции ушу. Красноярск, 1990.

13. Ивин А. Красные Пики. М.

— Л., 1927 14. Из книг мудрецов. Проза древнего Китая. М., 1987.

15. Калюжная Н.М. О характере тайного союза «Ихэтуань». — в сб. Тайные общества в старом Китае. М., 1970, 16. Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. Новосибирск. 1988.