Алексей Маслов - Книга 5. Стили и секты

Были разгромлены и обезглавлены десятки школ ушу. В 1900 г. был убит Ли Чжэнцин. Погиб в том же году и знаменитый Ван Чжэнъи — «Ван Пятый Большой меч», наставник ушу известного китайского реформатора Тань Сытуна. Ван занимал видный пост в ихэтуаньской верхушке м действия его отрядов, объединенных силой личности Вана, сильно досаждали иностранным войскам. Ван Чжэнъи был арестован цинской администрацией, а затем передан в штаб немецких войск. Сам Ван был поражен предательством со стороны своих же китайцев и перед расстрелом громко обвинял их в измене. Он до последней минуты сохранял присутствие духа, а его последней фразой стала: «Великий муж в своей жизни не может мечтать о большем воздаянии от своего государства, как умереть во имя ее спасения!».

Но был и другой результат движения ихэтуаней, на который почему-то редко обращают внимание историки, для нас же он особенно важен. Ушу оказалось в какой то момент китайской истории могучей сплачивающей силой, под знаменем которой оказались миллионы людей. Некоторые стили, такие например, как люхэцюань, разрастались до размеров повстанческих армий. Боевые искусства превращались в некий символ внутреннего единства большой группы людей, бойцы ощущали свою общность внутри некого большого тела называемого «ушу», «священное кулачное искусство», «кулак во имя справедливости и гармонии». Естественно, был и могучий антииностранный заряд, была и ненависть ко многим новшествам, вторгавшимся в традиционный уклад жизни и сознания. Но посылы огромного количества людей соединялись именно под знаком боевых искусств, ушу становилось и методом, и средством, и символом борьбы. Ни в одной стране мира боевые искусства не превращались в столь могучий способ сплочения больших групп абсолютно разнородных людей, многие из которых никак не были связаны между собой, не только не знали, но и не слышали друг о друге. Никогда эти люди не были столь могучими, благодаря знанию боевых искусств, причем это могущество заключалось не столько в крепости тела и быстроте удара, сколько в особом состоянии духа, в предрасположенности сознания к единому действию — боевому священнодействию. И ни в одной стране мира боевые искусства не превращались в символ и основное средство борьбы за свою национальную независимость.

События 1898–1901 гг. стали пиком развития ушу в тайных обществах. Не только социальные факторы, а именно общие занятия ушу послужили толчком к единению тысяч людей в огромное движение.

Спросим себя, насколько в действительности было сильно ушу у ихэтуаней?

Хотя ихэтуани и были массовым движением, состояли они из традиционных и раздробленных школ ушу, причем стилевая дифференциация была зачастую столь сильной, что руководители одних школ отказывались принимать за «своих» представителей других школ. Многие секты, занимавшиеся ушу, поклонялись одним богам, и не признавали чужих богов, поклонение которым было распространено в других местностях. Но кто же был главенствующими богами ихэтуаней? Помимо бесчисленных локальных духов, ими стали герои-бойцы традиционных романов «Речные заводи» и «Троецарствие», многие ихэтуани называли себя именами великих воинов Ли Куя, Лу Чжишэня, Сунь Цзяна и других. Естественно, самих романов по причине повальной неграмотности восставшие не читали, но сила устной традиции, досконально точно передающая все нюансы похождений этих легендарных людей и даже приемы, которые они использовали в бою, позволяла ихэтуаням воочию переживать эти образы.

Миф об ушу господствовал в их умах. Не имея ни большого времени на тренировки, ни достаточного количества опытных инструкторов, ихэтуани пытались за полгода постичь то, на что уходили долгие годы. Они не столько изучали ушу, сколько пытались «сыграть» в него, воспроизвести в жизни как на театральных подмостках зрелищность и неуязвимость боевого искусства. Не случайно даже их легендарные герои пришли из театральных постановок, которые разыгрывали местные театральные труппы «дифанси». Даже газеты того времени не очень лестно отзывались о боевом мастерстве ихэтуаней, именуя их «начитавшимися романов» и «дикарями». Чиновник из провинции Чжили У Юн, который сопровождал императорскую семью в переезде на запад, хорошо разбиравшийся в ушу и питавший какие-то надежды на мощь ихэтуаней, был полностью разочарован их нелепым мистицизмом и бессилием. Он отмечал, что «непобедимые» ихэтуани говорили и действовали как актеры традиционной драмы. Их тренировки проходили под звуки музыкальных инструментов китайской оперы и были настолько наиграны и далеки от реальных поединков, что их нередко можно было спутать со спектаклем.

Театрализация ушу стала оборотной стороной того глубокого и реального мистицизма, исторически наполнявшего ушу. Не имея возможности или сил осознать ту внутреннюю сокровенную реальность, которая стоит за занятиями ушу, опознать свое место в этом поле духовного опыта, человек начинает «играть» в мистические культы и ритуалы. Занятия ушу превращаются в особого рода спектакль, воздействующий не столько на внутренние потоки сознания человека, сколько за его психику. У ихэтуаней боевые искусства превращаются не в путь для самораскрытия себя универсальным потокам Неба, но в самоценный и достаточно пустой ритуал, в некое обязательное предписание в качестве нормы жизни всякого «истинного и непобедимого воина, борющегося с иностранными дьяволами». Интересно отметить такой факт — известные бойцы, присоединившиеся к ихэтуаням, были выходцами из самых низших народных слоев, обычно не отличавшиеся хорошим образованием. А вот люди образованные дистанцировались от этих кровавых событий. В частности, мы не услышим, чтобы восстание активно поддержали последователи «истинной традиции» тайцзицюань, которые в основном были людьми с прекрасным образованием. События тех лет стали критической точкой в развитии ушу, где-то на ней ушу как мистическое искусство, имеющее свою познавательную перспективу и символическую глубину, заменяется абсолютно точным, но удивительно бессодержательным слепком с самого себя. Боевые искусства у ихэтуаней уже не являются средством самосовершенствования, но превращаются в путы, не позволяющие человеку выйти за пределы самых примитивных суеверий, коренным образом отличных от подлинной мистерии духа ушу. Зерно игрового ритуала и театрализации, некогда заложенные в боевых искусствах, дало самые неожиданные всходы, приведшие к кризису ушу.