Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

В статье, напечатанной в VIII т. «Всеобщей истории» под ред. Глоца, Пиренн прибавляет к этой характеристике рабочего-ткача еще несколько штрихов: в 1274 г. эти рабочие покинули Гент и ушли в Брабант, но предупрежденные власти отказались принять их там. В конце XIII в. в Нидерландах возникают союзы городов для выдачи беглых, подозрительных или замешанных в заговоре рабочих. Попытки восстания с их стороны влекли за собой изгнание или смерть.

Разве образ ткача-рабочего, скитающегося из города в город, не встает перед нами по прочтении этих отрывков в его потрясающей жизненной правде?

Несомненно, что элементы художественной изобразительности и эмоциональной окрашенности, свойственные творчеству А. Пиренна, содействуют тому, что его работы усваиваются с большой легкостью.

Соответственно характеристике, данной нами А. Пиренну как историку средневекового города, мы ставим его конкретно-исторические произведения значительно выше его обобщающих работ, а из его конкретно-исторических произведений мы придаем едва ли не наибольшее значение предлагаемым в настоящем издании первым двум томам его «Истории Бельгии», ибо в этой именно работе особенно полно выразились лучшие стороны исследовательского и литературного дарования А. Пиренна.

В. В. Стоклицкая-Терешкович

Название «Бельгия» в применении к интересующей нас стране было заимствовано гуманистами эпохи Возрождения у древних и было официально освящено в XIX веке. Однако современная Бельгия составляет лишь часть первоначальной Бельгии, простиравшейся от берегов Рейна до подступов к берегам Сены. Некоторые из населявших ее некогда народов исчезли, другие же — резко изменились благодаря смешению. Тем не менее, несмотря на разделяющие их 20 столетий, обе эти страны обладают поразительным сходством в одном отношении. Подобно тому, как в наши дни фламандцы германской языковой ветви и валлоны романской языковой ветви постоянно сталкиваются в области, лежащей между морем и Арденнами, точно так же еще до римского завоевания здесь сталкивался арьергард кельтов с авангардом германцев. Наиболее восточные народы из северных белгов — эбуроны (Либмург и Льеж), кондрузы (Кондроз), церозы (область Прюм?), пэманы (Фамен), сегны (верхняя часть долины Урт?) и адуатуки (Намюр) — по-видимому, восприняли очень много германских элементов, и когда Цезарь (в 57 г. до н. э.) осведомлялся об их происхождении, то предание хранило еще воспоминание об эпохе, когда они жили к востоку от Рейна. Зато к западу и к югу от них бассейны Шельды и Мааса заселены были только народностями кельтской расы — нервиями (юг Брабанта и Генегау), менапиями (Фландрия и северный Брабант), моринами (область Теруаня), атребатами (Артуа) и треверами (Арденны и Мозель) [24] По мнению К. Жюлиана (С. Jullian, Historié de la Gaule, t. I, p. 315, Париж, 1908 г.), первые племена белгов поселились в стране около 300 года до н. э. Эбуроны и их соседи, чисто германского происхождения, или с резко выраженной германской примесью, появились здесь позднее, около 150 года (Ibid., стр. 525). Что касается адуатуков, то их поселение произошло еще позже, так как Цезарь сообщает нам (II, 29, 4), что они представляли собой лишь отряд, оставленный за собой кимврами и тевтонами. Разумеется, все эти племена в момент их поселения в этой стране уже нашли там каких-то других жителей. Это более раннее население, о котором мы не располагаем другими сведениями, кроме данных доисторической археологии (каменные орудия и оружие, утварь и т. д.), по мнению Жюлиана принадлежало к лигурийской расе. Но в Бельгии, как и в Галлии, оно смешалось с новыми пришельцами, продолжая однако отличаться от них своим физическим типом: низким ростом и черными волосами. Германцы же и кельты, наоборот, очень походили друг на друга своим высоким ростом, голубыми глазами и белокурыми волосами. Между этими двумя народами не было резкого различия. Белги — кельтской расы были даже, по-видимому, в большей или меньшей степени, — смешаны с германцами (С. Jullian, Histoire de la Gaule, t. II, p. 9). .

Эти народы, несмотря на свое различное происхождение, прежде всего восприняли кельтскую культуру, которая благодаря своем относительному превосходству вскоре подчинила себе проникшие в среду кельтов посторонние элементы [25] I. Asbach, Zut Geschicte und Kultur der roomichen Rheinlande (Berlin, 1902); A. Schoop, Die romischen Besielung des Kreises Duren. Zeitschrift des Aachener Geschichtsvereins, Bd. XXVII [1905]; С Jullian, Histoire de la Gaule, t. II, p. 467. . Поэтому все они ожесточенно боролись, всячески стараясь помешать слишком сильному продвижению германцев на левый берег Рейна и вторжению в их страну. В этом состоянии непрерывных столкновений с соседями они были застигнуты обрушившимися на них легионами Цезаря. В конце концов они были без больших трудностей покорены, несмотря на обнаруженный ими героизм, поразивший их победителя. Эбуроны погибли из-за оказанного ими слишком отчаянного сопротивления. Они были частью истреблены, частью проданы в рабство и исчезли с лица земли, а на их территории поселилось новое племя — тунгров, которое образовалось из смешения остатков эбуронов с призванными Цезарем германцами. По имени этого племени и стала называться впредь эта территория.

Римское завоевание превратило Рейн из до тех пор постоянно изменявшейся этнической границы между белгами и германцами в прочную государственную границу. По эту сторону этой границы под влиянием римского управления и культуры расовые различия постепенно стали стираться. Белги романизовались вместе с германцами и постепенно утратили свои национальные черты благодаря одинаковому новому, воспринятому ими образу жизни. Но официальный язык сохранил воспоминание о различном происхождении их обитателей в названиях, данных им обеим провинциям, созданным между Рейном и морем. Восточные территории составили часть «Germania inferior» «Нижней Германии», между тем как западные отошли к «Belgica secunda» [26] « Germania inferior », с главным городом Кельном, состояла из двух городских округов — Кельна и Тонгра, « Belgica secunda », с главным городом Реймсом, насчитывала к концу императорской эпохи 12 городских округов: Реймс, Аррас, Кабрэ, Турнэ, Теруань ( civitas Morinorum ), Булонь, Суассон, Шалон, Верман, Санли, Бовэ, Амьен. Я, разумеется, останавливаюсь в дальнейшем изложении лишь на тех из них, территории которых вошли в состав Нидерландов. Следует также отметить, что страна треверов причислялась к « Belgica prima », отделявшей своим острым выступом, тянувшимся по течению Мозеля вплоть до Кобленца, Первую Германию от Второй. «Вторая Белгика».

Из двух названных провинций «Германия» была более богатой, более населенной и более цивилизованной ( policee ). Гарнизоны, расположенные вдоль по течению Рейна, являлись здесь активнейшими очагами римской культуры. Будущая «поповская дорога» была в то время дорогой легионов и чиновников. Вдоль реки один за другим были расположены соединенные шоссейной дорогой города Ремаген, Бонн, Кельн, Нейс, Ксантен, Нимвеген, Лугдунум, первоначальный Лейден, в настоящее время представляющий собой затопленный район напротив Катвика. Особенно большое значение приобрел вскоре Кельн. Подобно Лиону в центре Галлии, он на севере этой страны стал превосходным орудием романизации. Именно в Кельне начиналась дорога, которая, пересекши Маас у Маастрихта, шла через Тонгр, затем, пройдя «Угольный лес» ( Garbonaria silva ), вилась вдоль течения Мааса и Самбры, доходила у Камбрэ до Шельды и отсюда уходила на северо-запад — по направлению к Булони, и на юг — по направлению к Суассону и Реймсу. Это была артерия, по которой римская культура, столь деятельная на берегах Рейна, проникала вглубь Второй Бельгии, и еще до сих пор на ее протяжении, в областях Намюра, Генегау и Артуа, встречается множество фундаментов вилл и монетных кладов. В южных Нидерландах, где реки текут с юга на север, она была первой дорогой, которая вела с востока на запад. На протяжении всего средневековья она оставалась под названием «дороги Брунгильды» ( chemin Brunehaut ) главным сухопутным трактом между Рейном и морем, и еще теперь легко можно проследить по карте ее прямолинейную трассу. Эта трасса идет довольно точно по лингвистической границе, отделяющей в наше время валлонскую часть Бельгии от фламандской. Но в III веке путешественник, следовавший по пути из Кельна в Булонь, встречал справа и слева от дороги лишь народы, имевшие одинаковые обычаи и один и тот же язык. Оставив Тонгр, который, по-видимому, был вплоть до IV века довольно крупным городом [27] Ammianus Marcellinus , «Res gestae», lib. XV, с. 7: «Вторую Германию… защищают большие и богатые города Агриппина (Кёльн) и Тунгры (Тонгр)». , он попадал в чисто земледельческую страну, где городские поселения были редки и имели лишь второстепенное значение. Турнэ, Камбрэ, Теруань и Аррас, по всей видимости, были всего лишь небольшими провинциальными городами. Они служили рынками для окрестных крестьян, с успехом занимавшихся разведением лошадей и другого скота. Менапийские окорока и гуси моринов издавна приобрели широкую славу. Вдоль побережья были расположены солеварни, а в долинах Шельды, где текстильной промышленности предстояло впоследствии достигнуть столь необычайного расцвета, уже в это время выделывались благодаря особой тонкости овечьей шерсти, получавшейся в этой сырой местности, шерстяные ткани ( sage ) и шерстяная верхняя одежда ( birri ), вывозившиеся даже и по ту сторону Альп. В Турнэ существовала даже мастерская военного обмундирования [28] О качествах шерсти и текстильной промышленности в Бельгии см. С. Jullian, Histoire de la Gaule, t. II, p. 282, 283, 298. Он указывает (р. 298, note), что приводимый Павлом Орозием (VII, 32, 8) рассказ о дожде из шерсти, упавшем с неба в Артуа, должен быть, по-видимому, связан с какой-то поговоркой, напоминающей об изобилии шерсти в этой местности. .