Светлана Мрочковская-Балашова - Она друг Пушкина была. Часть 1

Вскоре после Венского конгресса А. К. Разумовский вышел в отставку. Ему было 64 года. Он не вернулся в Россию. К Австрии окончательно привязала его вторая жена — австрийская графиня Констанция Тюрмгейм. Умер князь в Вене в 1836 году на 84-м году жизни. Похоронен в усыпальнице Тюрмгеймов в Швертберге. Огромный дворец был продан его вдовой в 1837 году князю Лихтенштейну. А тот позднее уступил его казне… Ныне в нём размещается Министерство геологии и музей минералов.

Дипломатическая служба Разумовского — сначала в Неаполе, затем Швеции и наконец Австрии — была своего рода почётной ссылкой для молодого повесы. Красавец граф Андрей Кириллович был придворным цесаревича — своего ровесника и друга детства Павла Петровича. Его дружба с наследником престола многим мозолила глаза. Беспокоила она и Екатерину II. Молодой граф демонстративно кичился близостью с ним. Западные дипломаты взахлёб сообщали о ней своим правительствам. Прогнозировали его будущую роль после восшествия Павла на престол. А пока граф Андрей наслаждался жизнью. Слыл мотом, кутилой, первым волокитой. Весь Петербург судачил о любовных похождениях самоуверенного красавчика. Много шума наделала его история с французской комедианткой Дорсеваль. Эта прибывшая в Россию искательница счастья имела дерзость поносить всё русское. Её публичные оскорбления россиян кое-кого вывели из терпения. Был отдан приказ об аресте хулительницы. Граф Андрей вместе с французским дипломатом увёз её из-под стражи. И эта проказа сошла ему с рук. Подобные забавы были во вкусе эпохи. Царица смотрела на них снисходительно. Только старики, сокрушённо качая головами, бранили нравы нынешней молодёжи.

О той поре его жизни сохранился анекдот, пересказанный историком Бантыш-Каменским. Однажды его отцу пришлось выложить портному за «платье» сына 20 тысяч рублей. Старший Разумовский в сердцах пожелал взглянуть на «знаменитую гардеробу» своего отпрыска. Одних жилетов у молодого графа оказалось несколько сот. «Зачем тебе столько? — сурово спросил его Кирилл Григорьевич. — Я вот двумя камзолами обхожусь». — «Между нами великая разница, — сострил граф Андрей. — Я — сын российского генерал-фельдмаршала, а вы — сын простого казака». Молодой граф приглянулся Наталье Алексеевне — первой жене цесаревича и по неосторожности стал её любовником. Бездетная дотоле царевна молодая с первой ночи понесла … Наталья умерла родами. Екатерина II завладела её перепиской — погибельной для графа. Любовные признания перемежались с политическими интригами. Граф Андрей был вовлечён в закулисные козни малого двора — за спиной царствующей императрицы. В бумагах покойной обнаружились политические прожекты его авторства. Вскрылись сношения Разумовского — через французских дипломатов — с министрами бурбонского дома. Были найдены денежные расписки — великая княгиня Наталья Алексеевна вечно нуждалась в средствах, не брезговала одалживаться и у западных царствующих особ в счёт будущих политических дивидендов.

Царица знала болезненную, наивно-ребяческую привязанность Павла к графу Андрею. Любыми средствами старалась разлучить с ним сына. Любовные шалости графа, на которые Екатерина II до поры смотрела сквозь пальцы (ой как грешна сама в этом была!), сыграли теперь роковую роль. Екатерина использовала недозволенный приём — показала Павлу письма Разумовского Наталье. Свидетельства об измене жены (с его лучшим другом!) оказались для Павла поистине ударом ниже пояса. Велико было потрясение. Столь же велик и страшен был гнев цесаревича. Очевидцы утверждают: именно с той поры изменился Павел Петрович — стал вспыльчивым, необузданным, с бурными припадками. Заболел вельможной болезнью — самодурством.

Русская кровь, как оказалось, текла в его жилах. Екатерина прижила его от своего любовника Сергея Салтыкова. В этом она сама недвусмысленно признаётся в своих «Мемуарах». Неслучайно царица посвящает их сыну — дабы объяснить ему, за что низвергла с трона «отца». И уже совсем не случайно оказалось между страницами рукописи покаянное письмо Алексея Орлова о «нечаянном» убийстве Петра III. Дескать, сотворил во хмелю, сгоряча не ведая, что делает. У Павла, обнаружившего это письмо, — гора с плеч: значит, матушка не отдавала прямого приказа об убийстве отца! А историки утверждают — граф Орлов писал это послание по просьбе Екатерины спустя много лет после событий. В те годы, когда престарелая императрица занялась ревизией истории — решала, что может, а что не должно остаться в летописи её правления. С обывательской точки зрения, признание это — чисто женская слабость, ошибочный ход царицы. Но Екатерина была слишком умна и искушена в царедворческих интригах, чтоб допустить такой промах. Сделано это с целью оправдать большее зло — низложение и убийство супруга — злом меньшим — рождением незаконного, не царского ребёнка. Но как тонко рассказывала, как целомудренно прикрывалась вуалью девичьей наивности. [3] На самом деле первая часть записок была написана Екатериной значительно позже — или в 1871 году, или даже в 90-х годах. Она же утверждала, что вела их с момента своего прибытия в Россию — с 1844 г., но была вынуждена их уничтожить из страха перед шпионившей за ней императрицей Елизаветой.

«К несчастью, я продолжала его (Сергея Салтыкова) слушать; он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться ни при большом дворе, ни тем более при нашем. У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приёмов, какой дают большой свет и особенно двор. Ему было 26 лет, вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся…» [4] Записки императрицы Екатерины Второй. Репринт с издания 1907 г. М., Орбита, 1989. С. 328—329. , «…семья Салтыковых была одна из самых древних и знатных в империи (подчёр. мною. — С. Б.). Она даже была в свойстве с императорским домом через мать императрицы Анны, которая была Салтыковой, но от другой ветви, чем эти…». [5] Записки императрицы Екатерины Второй. С. 308—309.

Для оправдания того поступка молодой и ещё столь неопытной великой княгини зрелая и циничная императрица прибегла к защите, какой мог бы позавидовать самый виртуозный адвокат. Пущены были в ход все средства: и мужская беспомощность великого князя Петра — что само по себе было дерзким и постыдным ходом; и страстное, прямо-таки неудержимое желание императрицы Елизаветы иметь наследника — оно было столь велико, что она сама толкнула Салтыкова в постель к великой княгине; и наконец — что совсем немаловажно! — древность рода Салтыковых и их родство с царским домом. Императрица умышленно ссылается на это — она знала недоброжелательность русских к иноземцам на престоле. В допетровское время цари брали в жёны дочерей русских бояр. И от этого не скудел род Романовых. А фамилия Салтыковых древностью и знатностью могла поспорить с немецкими князьками Гольштейн-Готторпскими!