Евгений Воробьев - Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

— Пожарники работали буквально на износ. Четыре-пять раз в сутки объявлялись тревоги, они изматывали наши силы.

Бойцы пожарной охраны не только тушили многочисленные пожары, но порой в опасных условиях разбирали завалы, спасали людей, засыпанных обломками.

В ночь на 22 июля командный пункт противовоздушной службы работал с особым напряжением. Поступили сообщения о возникновении 1900 загораний. Наиболее крупные пожары охватили район Красной Пресни, Хорошевского шоссе, Белорусского вокзала, а также Волхонку и Кузнецкий мост.

В те дни Белорусский вокзал занимал в Московском железнодорожном узле самую ответственную позицию. От него ежечасно отходили на фронт эшелоны с войсками, вооружением, боеприпасами, горючим, продовольствием. С фронта приходили поезда с ранеными, беженцами.

Фашисты яростно бомбили составы на подходах к вокзалу. Взрывались вагоны со снарядами, цистерны с горючим, пылали платформы с лесоматериалами.

Ночь напролет шло сражение с огнем. Нестерпимая жара и едкий дым, осколки рвущихся снарядов не остановили бойцов и командиров 11-й и 13-й военизированных пожарных частей. Караул 11-й части во главе с Г. Власкиным сумел приостановить распространение огня на служебные и станционные постройки в сторону ипподрома, Бегов. Пакгаузы, ценные грузы и подвижной состав отстояли пожарные 13-й части. Геройски сражался на путях ствольщик Д. Данилюк, награжденный орденом Красной Звезды. На нем загорелась одежда, его ранило осколком, но боевой пост не оставил.

Несколько кварталов Хорошевского шоссе превратились в сплошное пожарище. С четной стороны горели деревянные бараки и магазины. Из двери гастронома вытекал ручеек топленого масла. По другую сторону шоссе, вдоль подъездных путей Белорусской железной дороги, горели склады. А посередке, на шоссе, спасаясь от нестерпимого пекла с обеих сторон и дыма, сидели погорельцы — кто в одном белье, кто с громоздким домашним скарбом. Храбро действовали пожарные 28-й и 29-й частей. Шофер Кодик помогал боевому расчету тушить огонь, перетаскивать рукавные линии, подменял ствольщика. Осколками бомбы его смертельно ранило.

В исключительно тяжелых условиях работали пожарные на Центральном аэродроме, там горели ангары и стоящие на поле самолеты. Фашистский летчик на бреющем полете носился над аэродромом и обстреливал пожарных из пулемета. Несмотря на это, пожар сравнительно быстро потушили. Отличился начальник караула 31-й части А. Карабчилов, он был ранен, но стойко боролся с огнем. А фашистский летчик получил по заслугам — его сбили зенитчики.

Вражеские самолеты рвались к центру города, к Кремлю. Плотный огонь зенитной артиллерии сбивал их с боевого курса, и они торопливо сбрасывали бомбовый груз. При этом сильно пострадал институт Академии наук на Волхонке. Начальник караула 4-й части И. Платонов и горстка пожарных оставались в горящем здании под обвисшими конструкциями, которые могли рухнуть в любую минуту. И все же пожарные справились с бушевавшим пламенем.

В первые часы налета гитлеровцы сделали попытку уничтожить штаб противопожарной службы; он размещался на Кропоткинской улице в доме № 22, на втором этаже. Его месторасположение немцы хорошо знали, так как до войны напротив дома находилось их посольство. Здание трижды подвергалось нападению фашистской авиации. В первые два захода противник сбросил зажигательные бомбы, но их быстро потушили сотрудники. Затем сбросили фугасную бомбу, попавшую в корпус во дворе. Взрывной волной выбило стекла и сорвало двери в штабе. Дежурный и несколько человек из группы резерва, находившиеся там, погибли. Остальные четко выполняли свои обязанности. Старший диспетчер А. Наседкина и группа связисток принимали сигналы, поддерживали телефонную связь, передавали информацию руководителям противопожарной службы.

Через несколько дней после первого налета под Москвой был сбит германский летчик. У него нашли план города с заштрихованными квадратами, обозначавшими зоны "обязательной бомбардировки". В квадрат № 16 входило здание Управления пожарной охраны. Как показал на допросе пленный, в ночь на 22 июля он бомбил штаб противовоздушной службы.

Нужно упомянуть и о том, что при свете зарева в городе фашистские летчики охотились на бреющем полете за пожарными машинами. Так, на набережной Шевченко нашу колонну преследовал и бомбил "юнкере"; расчет одной машины полностью погиб. Во время пожара на противоположном берегу Москвы-реки в таксомоторном парке фашисты, выследив пожарные машины, сбросили восемь фугасных бомб.

Самоотверженно помогал пожарным московский комсомольско-молодежный полк противопожарной обороны; позже полк насчитывал до пяти тысяч бойцов. Молодежь призвали военкоматы, вручили противопожарное снаряжение, посадили на автомашины. Началась боевая подготовка. Полк взял на себя противопожарную оборону важных объектов — электростанций, оружейных и интендантских складов, заводов — кузниц оружия, элеваторов с зерном, мельниц, холодильников, пакгаузов, овощехранилищ.

Одним из самых важных объектов — пожарники не спускали с него глаз — был авиазавод, который в прифронтовой обстановке к концу сентября довел выпуск скоростных истребителей "МИГ-3" до двадцати в сутки.

Совинформбюро неоднократно сообщало о подвигах бойцов МПВО. Они же помогали в устройстве районных пунктов помощи погорельцам. Благодаря пожарным в детской больнице № 1 (так называемой Морозовской) не пострадал ни один ребенок…

Возвращаюсь памятью к ночи на 22 июля, вновь слышу незабываемый отбой воздушной тревоги. К 6 часам утра основные очаги пожаров были ликвидированы. Важные промышленные и военные объекты не пострадали.

А 30 июля особо отличившихся наградили орденами и медалями.

Вражеские налеты продолжались. Фашисты почти ежедневно сбрасывали смертоносный груз. Но необходимо отметить, что количество больших, долго не затухавших пожаров уменьшилось. Боевой опыт, стойкость и обретенное умение противопожарных формирований преграждали путь огню.

Сыграли свою роль и 50 насосных станций, оборудованных на набережных Москвы-реки, Яузы, на московских прудах и других водоемах. Реже случались перебои при тушении пожаров, неустанно качали воду мощные помпы и насосы.

Разумеется, в дни осадного положения Москвы нецелесообразно было информировать противника о том, какой урон нанес он своими бомбардировками. Но и четверть века спустя читатели оказывались в заблуждении, прочитав такие, например, утверждения о первой бомбардировке: "Имелось несколько жертв среди населения". На самом деле, жертв, увы, было больше.

В воспоминаниях председателя Моссовета В. П. Пронина можно прочесть: "Пятнадцать фугасных и несколько сотен зажигательных бомб упало на территорию Кремля. Два раза бомбы попадали в здание кремлевского Арсенала. Возникшие от них пожары грозили уничтожить бесценные памятники русской культуры. Но мужественные защитники Кремля под руководством его коменданта генерала Н. К. Спиридонова не щадя жизни спасали кремлевские святыни. Более 90 воинов гарнизона Кремля при этом погибли". О них напоминает нам мемориальная доска в Кремле.