Евгений Воробьев - Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Это ныне Москва разрослась и вместила довоенные пригороды и предместья. Но многие ли до войны, кроме жителей окраин, бывали на сортировочных станциях, разъездах, видели эти полустанки, путевые посты, околотки? Останавливались там лишь товарные поезда.

Нарушение светомаскировки на Окружной дороге было очень опасно. Фонари паровозов, семафоры, лампы путевых стрелок выдали бы вражеским бомбометателям световой контур дороги.

Вот почему машинисты, их помощники, смазчики, кондукторы, сцепщики, стрелочни ки, десятники путей, башмачники вынужденно работали в полутьме или в кромешной тьме. Кондуктор или сцепщик лишился возможности подавать световые сигналы; не очертишь условный круг фонарем, не помашешь им над головой.

На путях чаще слышались теперь сигналы, поданные рожками или свистками.

Окружная железная дорога не была безжизненной и в часы бомбардировок. При шатких отблесках паровозных топок, при слабом мерцании синих семафоров, при свете тусклых фонарей на стрелках шла бессонная работа.

Обеспечить безопасность движения, не принять поезд на занятый путь, избежать крушений, столкновений, без задержек пропускать поток грузов, адресованных городу: уголь, муку, керосин, дрова, картофель!

Но прежде всего — без промедления пропускать эшелоны на воинские площадки, чтобы танки, пушки, броневики, санитарные машины, повозки, полевые кухни как можно быстрее съезжали с платформ. Быстрее выгружать из вагонов застоявшихся в долгой дороге коней, а также снаряды, патронные ящики, минометы, пулеметы, катушки с проводом и колючей проволокой.

В нелетную погоду расторопные ротные повара безбоязненно разжигали топки и варили обед в полевых кухнях на платформах.

Осенью в ожидании воинских эшелонов срубили и поставили возле путей кипятилки-избушки для титанов, кипятильников; там хлопотали истопники, кубовщицы. И кипяток, поджидающий дальних пассажиров, соскучившихся по горячей пище, по чаю, можно было считать угощением…

Той осенью Окружная дорога стала крепким поясом обороны. Кольцевая магистраль блестяще сыграла роль рокадной прифронтовой дороги, хотя протяженность ее небольшая — всего 54 километра. Но она героически помогала перебрасывать войска, военную технику с одного направления на другое.

До сих пор мало рассказано о героической работе московских трамвайщиков, особенно в первый год войны. Город насчитывал пятьдесят один трамвайный маршрут, протяженность иных до 25 километров. Трамвай очень помог в строительстве оборонительных сооружений на окраинах. Усердно служил трамвай, когда перебрасывались воинские части.

В конце ноября противник занял Красную Поляну, образовалась брешь между двумя нашими армиями, и создалась угроза прорыва фронта севернее Москвы. Нужно было срочно направить в тот район 2-ю коммунистическую дивизию, усилить оборону на Дмитровском, Рогачевском шоссе.

Немало времени заняла бы переброска дивизии с юго-западных окраин Москвы на северо-восточную. 2-й стрелковый полк размещался в те дни на Воробьевых горах, а своего транспорта дивизия не имела.

Бывший начальник штаба дивизии П. Курсов вспоминает: "Для скорейшего продвижения частей к месту обороны Моссовет предоставил в распоряжение дивизии 140 трамвайных вагонов до конечной остановки в Лихоборах. Заняв оборону, мы связались с действующими частями. Трудно даже представить себе такой трамвайный состав! Пассажирские и грузовые трамваи срочно доставили к Тимирязевской академии бойцов с их вооружением. В ту метельную ночь вагоновожатый выходил из вагона с ломиком, веником, очищал желоб рельса, посыпал солью и переводил стрелку, чтобы продлить рейс, пользуясь другим, параллельным маршрутом. А через минуту-другую торопливо забирался на свою высокую табуретку и ехал дальше, вглядываясь вперед".

Вереница трамваев двигалась в полной темноте. Сзади на прицепных вагонах смутно белели оградительные полосы — для тех, кто ехал следом. Вдоль путей не горела на поворотах ни одна из пятисот предупредительных лампочек, не светился ни один из тысячи московских указателей "Остановка". Вожатые, трогаясь с места, включали моторы плавно, без рывков. Они знали, где следует проезжать осторожно, где токоприемник сильно искрит, когда дуга касается провода; фиолетово-голубые зарницы нарушали светомаскировку.

Ночная переброска дивизии через весь город не признавала трамвайного расписания. Лоцман-вагоновожатый сам выбрал замысловатый маршрут. Орудия разгрузили на огневых позициях, дивизию доставили к переднему краю.

Трудно перечислить, сколько раз на дню в городе возникала срочная надобность в грузовых платформах. Какие только грузы не перевозили по трамвайным путям! Даже скот на бойню доставляли.

На Варшавском шоссе во время бомбежки пострадали цехи швейной фабрики "Красный воин". Вряд ли трамвайщики знали ее исто-ршо. А началась она в 1919 году, когда фабрика получила заказ Реввоенсовета. Именно на "Красном воине" сшили первые краснозвездные буденовки, похожие на древние богатырские шлемы. В наши дни их можно увидеть разве что на театральной сцене, на экране, в военном музее или в семейном архиве, где внуки чтут своих дедов, лихих кавалеристов времен гражданской войны. В мирные годы фабрика "Красный воин" шила и пионерские береты, и кепки, и дамские шляпы, а в военное время — армейские пилотки и шапки-ушанки…

Фабрике предоставили новое помещение в переулке на Арбате. Работницы сами погрузили на платформы и сами выгрузили швейные машины, и фабрика вновь ожила.

Во всех восьми трамвайных парках люди трудились самоотверженно. Каждый рейс по затемненному городу требовал напряжения, тем более что вожатые и кондукторы во время воздушной тревоги не имели права оставлять вахту и в пустом трамвае ждали конца налета.

До войны уличное освещение регулировалось в Москве из 385 пунктов; не так быстро удавалось выключить свет повсеместно. Поэтому оборудовали центральный щит, и теперь при воздушной тревоге город сразу погружался в темноту, обесточивались провода трамваев и троллейбусов.

Не всегда и не всем удавалось дождаться отбоя тревоги. У Никитских ворот, на Красноказарменной площади, в Дангауэровке и других пунктах города среди трамвайщиков были жертвы, а моторные и прицепные вагоны пришлось списать в металлолом.

Начальник депо на Красной Пресне обратился однажды к трамвайщикам с такими словами: "Знаю, все падают с ног от усталости. Все выехали из парка в четыре утра. Приказывать не могу. Но те, кто согласен выехать снова на линию, — сделайте шаг вперед". И не нашлось никого, кто бы не шагнул. Хотя у каждого за плечами была ночь с бомбежкой…