Евгений Воробьев - Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Нетронутый снег на ступеньках вагона, на высокой табуретке вагоновожатого. Пусты скамейки. Заледенели кожаные держатели.

Еще недавно трамвай ходил по улице Коммунаров в поселок Рогожинский. Можно было подъехать близко к линии фронта. Помню пассажиров — пожилых ополченцев с новенькими винтовками и вещевыми мешками на лямках, молоденьких парней, которые старались держаться уверенно, девушек с санитарными сумками через плечо. Какая-то старушка курсировала на том трамвае взад-вперед, перевозя фикусы, узлы с разным скарбом, иконы, тазы, корыто и старомодный граммофон с трубой.

Потом фашисты овладели Рогожинским. В конце улицы Коммунаров поперек рельсов лег обрушенный трамвайный столб.

Глубокой ночью моторный вагон № 232 с прицепом покинул трамвайный парк и отправился в свой предсмертный рейс.

Трамвай шел медленно — разве спешат на кладбище? Вагоновожатый остановил вагон у самой баррикады, отъединил прицеп от моторного вагона, потоптался возле и, сгорбившись, тяжело зашагал в темноту, оставив вагон посреди улицы.

В случае необходимости моторный вагон и прицеп будут опрокинуты, чтобы основательней забаррикадировать улицу.

Вагон № 232 готовился умереть героической смертью, охраняя будущее города.

Много дней простояли вагоны на углу Советской улицы и улицы Коммунаров, до крыш заметенные снегом. На этом перекрестке, в окопе, зазимовали бронебойщики.

Ноябрь, 1941

Батальон капитана Реваза Габараева вел упорные бои на улице Шевченко. В нескольких домах на четной стороне улицы — под одной крышей, ко на разных этажах — находились и фашисты и наши. Дело доходило до рукопашной в подвалах, на лестницах, на чердаках. Габараев отбил восемь домов, но положение осложнилось после того, как немцы двинули на улицу Шевченко два танка.

Вот тогда Габараев вспомнил о противотанковом ружье Симонова, присланном накануне оружейниками. Письменную инструкцию на заводе не отпечатали, а может, еще и не сочинили, ружье в батальоне видели впервые, но успели провести накоротке занятия. Единственное противотанковое ружье послужило наглядным пособием.

Танк приближался, ведя огонь. Момент был критический, и комбат Габараев сам взялся за ружье. Он занял позицию на третьем этаже дома, связной батальона Евгений Пичужкин исполнял обязанности второго номера.

Со второго выстрела Габараев попал в гусеницу танка.

— Готов! — закричал от радости Пичужкин, увидев, что танк дернулся и сбавил скорость.

— Барса еще не убнлн, уже продаешь его шкуру, — усмехнулся Габараев, не отрываясь от прицела.

Лишь после других выстрелов танк остановился.

Бронебойщики напряженно следили за попаданиями — вспыхивало ярко-оранжевое пламя, показывался дымок.

Габараев заторопился через улицу к пулеметчикам — указать новые цели, а Пичужкину обещал прислать подмогу. Но вскоре подступы к дому оказались под огнем, туда не пробраться, Пичужкин остался в одиночестве.

В конце улицы показался второй танк, шел на помощь первому.

Пичужкин открыл огонь, когда танк приблизился метров на двести. Ружье положил стволом на подоконник, сам улегся на полу. Правое плечо из-за сильной отдачи при стрельбе нестерпимо болело. Или вывихнул руку? Поразить цель никак не удавалось. Танкисты заметили огневую точку в окне, выпустили несколько снарядов, но не попали и долго строчили по окнам из пулемета.

Пичужкин расчетливо и хитро менял позицию. Сделает выстрел, побаюкает больное плечо и — к другому окну, в другую квартиру, на другой этаж.

Габараев, лежа за пулеметом, наблюдал за поединком с чердака дома на нечетной стороне улицы. Смотрел и удивлялся: как Пичужкин один управляется с тяжелым ружьем да еще таскает сумку с патронами?

— Когда ружье охотника хорошо стреляет, у нас в Осетии хвалят его глаза и руки, — сказал Габараев пулеметчикам.

Пичужкин все-таки подбил второй танк и сделал это ко времени: гитлеровцы уже взяли на буксир неподвижный танк.

Пичужкин целился, как учил Габараев, в гусеницы. Фашисты с опозданием поставили дымовую завесу, и потому Пичужкин мог вести прицельный огонь…

Назавтра в батальон Габараева доставили еще несколько противотанковых ружей, их сокращенно называли ПТР. Эти ружья наловчились собирать на тульском заводе из запасных частей. Или ружья были с заводским изъяном, или свежеиспеченные пэтээровцы не приспособились — ружья то и дело отправляли на ремонт к оружейникам 437-го полка 154-й стрелковой дивизии.

Оружейники довольны, — значит, бронебойщики все чаще останавливают танки Гудериана.

Ноябрь, 1941

В мастерскую оружие приносят холодным, но оно опалено дыханием боя — пороховая копоть, горелая краска, окалина, царапины, вмятины.

Полчаса назад притащили разбитый миномет, и оружейники собрались в "операционной" — хвойном, шалаше, спрятанном в овражке. Мастера склоняются над минометом, как хирурги над тяжелораненым. Можно ли возвратить миномет к жизни? Что решит "консилиум"?

Воентехник Костиков с помощниками принимается за ремонт; нужно заменить в миномете раздробленные, перебитые суставы. А кто лучше может отремонтировать оружие, нежели мастер, который сам его изготовил? Вот она, марка родного завода!

Завод эвакуировали, станки увезли, с ними уехали в тыл оружейники, но в опустевшие цехи пришли пенсионеры, подростки и пустили в ход те станки времен царя Гороха, которые не тронули с места — куда их, немощных…

Когда полк воевал в поселке Рогожинском, на окраине Тулы, и позже, когда ушел на запад, чуть ли не ежедневно из заводских ворот выезжали полуторки, доверху груженные новехонькими винтовками. На заводе мастерили также ручные пулеметы Дегтярева, "максимы", противотанковые ружья.

В один из дней тульской осады оружейники передали командиру рабочего полка Горшкову и комиссару Агееву собранный ими полковой миномет. К стволу прикрепили стальную пластинку "Тула. Миномет № 1". Первая огневая позиция миномета находилась неподалеку от завода. Первым командиром расчета стал Дмитрий Никитич Орлов, нормировщик.

Может быть, миномет № 1 займет когда-нибудь место в музее русского оружия в Туле. Но ему еще рано на музейный покой. И хотя ствол его обгорел, миномет № 1 усердно стреляет по врагу.

Самое различное оружие, какое только находилось на вооружении нашей армии и у гитлеровцев, начиная с пистолетов "парабеллум" и кончая шестиствольным минометом, побывало в руках полковых оружейников. Прошло время, когда мастера неуверенно разбирали, чинили трофейное оружие. Бойцы постарались, чтобы у лекарей-оружейников была богатая практика!

Иногда оружие подлежало заводскому ремонту, но умельцы все-таки обходились своими силами. Проходил день-другой, и пулемет, миномет или "пушка-прямушка" (ее называют также "сорокапяткой") занимали свое место на огневой позиции. Самозарядные винтовки превращали в подобие автоматов, которых ох как не хватало, а немецкие пулеметные ленты приспосабливали для набивки нашими патронами.