А. Роджер Экерч - На исходе дня. История ночи

Нам нужны электрические лампы, которые тысячами своих огней беспощадно уничтожат ваши таинственные, отвратительные, пленительные тени!

Филиппо Томмазо Маринетти (1912) 24

По крайней мере несколько главных городов противились усовершенствованию искусственного освещения. В Риме папа Григорий XVI (1765–1846), руководствуясь неожиданным поворотом логики, запретил уличные фонари, дабы простой люд не мог воспользоваться их светом для разжигания бунта. Возражение против освещения прозвучало и в Кёльне, который, как объявил один из посетителей в 1801 году, «отстал по меньшей мере на два века от остальной Германии в развитии искусств и наук». Kolnische Zeitung в 1819 году опубликовала список аргументов, включавший в себя утверждение, что лампы противоречат «Божественному замыслу мироздания», предопределившему «темноту в ночное время». В Англии, чтобы сэкономить деньги, такие провинциальные центры, как Шеффилд, Лестер и Норидж, в 1820-е годы по-прежнему откладывали на потом освещение улиц «темными ночами» 25. Даже в городах, снабженных газом, это происходило не везде. Центральные бульвары, как и торговые районы, и зоны проживания зажиточных классов, имели большую вероятность получить светильники. Искусственное освещение стало и символом, и определяющим фактором городской дифференциации. Многочисленные отдаленные переулки, боковые улицы и аллеи были по-прежнему лишены общественного освещения. Писатель вспоминал о своем детстве в Берлине: «Стоило сделать шаг на боковые улицы, и вы ощущали, что вернулись в прошедшие столетия». Со своей стороны, низшие классы в плохо освещенных многонаселенных районах чувствовали себя изолированными от основных городских магистралей и зон проживания более богатых людей. Хотя их предки когда-то слонялись по городам, как им заблагорассудится, удерживая ночное господство над обширными территориями, бедняки все более сосредоточивались в неосвещенных районах, подверженных разгулу преступности, как показано на гравюрах Гюстава Доре, изобразившего лондонские трущобы. «За пределами цивилизации», — заметил в середине века богатый житель Нью-Йорка, говоря об убогих окрестностях 26.

Примечательно, что во время вспыхивавших порой городских беспорядков в первую очередь страдали уличные фонари. В противоположность папским опасениям, свет был другом установленного порядка. По тактическим и символическим причинам именно этот инструмент правительственного надзора подвергся разрушениям от Милана до Гётеборга. Посвященный Парижу периода революции 1830 года знаменитый роман Виктора Гюго «Отверженные» (1862) содержит главу, названную «Уличный мальчишка — враг освещения» и демонстрирующую технику битья фонарей сиротой Гаврошем в буржуазных районах. «Вместе с reverberes [96] Фонари (фр.). , — говорилось в сообщении о первой ночи Июльской революции, — были уничтожены все прочие символы предательской королевской власти». Подобное рассказывал очевидец и о революции 1848 года в Вене: «Множество людей, в основном низших сословий, собрались на Гласисе, били газовые фонари, рушили фонарные столбы… Из труб шел газ и вырывались гигантские красные столбы огня» 27.

Несмотря на эффектность данного зрелища, оно не было последним вздохом сопротивления современному освещению. На протяжении большей части XIX века темнота встречала гостеприимный прием в сельской местности, где сохранялись крупные очаги деревенского фундаментализма, враждебно настроенного к развитию торговли, транспорта и средств сообщения. Там усилия, направленные на модернизацию, время от времени сдерживались или возрастали, чтобы по меньшей мере приспособиться к деревенским обычаям. В целях поддержания рабочей дисциплины на ланкаширской хлопкопрядильной фабрике в 1830-е годы было заведено во время ночной смены выставлять на обозрение изображения привидений, чтобы не позволить малолетним работникам уснуть. Для искусственного освещения деревенские семьи продолжали использовать сальные свечи, свечи с фитилем из сердцевины ситника и масляные лампы. Так западнойоркширская деревня Падсей избежала «грубого вторжения» «бесцеремонных людей», чем в 1887 году хвастался один из местных жителей. «Там нет газа, нет уличных фонарей и очень мало света в домах». Европейская сельская местность, по-прежнему таинственная и непредсказуемая, оставалась миром фей и сказок у камина, браконьерства и озорства. «Тогда на улицах не было газа, — вспоминал стаффордширский работник текстильной мануфактуры в 1892 году. — Это средство против шалостей и призраков тогда еще не вошло в разряд доступных ресурсов цивилизации» 28.

К концу века газ, а затем и электричество вместе с другими чудесами современности неуклонно меняли сельские территории. Ко времени Первой мировой войны, если не раньше, деревни незаметно изжили в себе многие остатки традиционной жизни. Так, саррейский колесный мастер Джордж Стёрт в своей небольшой классической работе «Преображение деревни» (Change in the Village; 1912) описал, как «издающие ужасные звуки» машины, «новые придорожные фонари» и «горящие окна домов» нарушали «потаенные глубины темноты». Там же Стёрт упомянул о своем «первом сне», хотя и это уйдет в прошлое 29.

Сегодня мы живем в эпоху динамично развивающейся культуры, для которой характерно повсеместное распространение электрического света — как внутри и снаружи домов, так и в любых сферах деятельности. Никогда раньше в нашей повседневной жизни мы настолько не зависели от искусственного освещения, возможно главного символа современного прогресса. Помимо того что вечер является счастливым обладателем круглосуточно работающих телевидения и радио, открытых двадцать четыре часа станций обслуживания и супермаркетов, он стал основным временем занятости для растущего сегмента западной рабочей силы, не говоря уже о миллионах совместителей. Темнота остается самым большим препятствием для расширения торговли. Изречение Томаса Эдисона «Поместите неразвитого человека в среду с искусственным освещением, и он станет лучше» касается как ночи, так и дня. В Европе и Северной Америке нет недостатка в столичных территориях, объявивших се-бя «двадцатичетырехчасовыми» городамй. Неудивительно, что сон тоже пал жертвой торопливого темпа и плотного расписания современной жизни. В Соединенных Штатах сегодня, наверное, 30 процентов взрослого населения ночью спит в среднем шесть или менее часов, и эта доля возрастает, поскольку все больше людей продлевают часы своей работы. Сну многих подростков, пренебрегающих им как напрасной тратой времени, наносят вред телевидение, компьютеры и другие средства сенсорного воздействия. Между тем армия Соединенных Штатов, добиваясь преимущества на поле сражения, инициировала изучение способов поддержания у солдат состояния бодрствования на период протяженностью до семи дней 30.