Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Археологические материалы подтверждают спорадический характер проникновения христианства в Аланию до X в. Показательно, что от этого времени до нас не дошло ни одного христианского архитектурного памятника. Все это противоречит выводу американского историка церкви Фр. Дворника о том, что аланы приняли христианство в IX в. (26, с. 10–11). Применительно к этому времени речь может идти лишь о первых попытках приобщения аланского населения к христианской религии, распространявшихся, очевидно, на социальную верхушку общества. Как отмечает А. П. Новосельцев, в IX в. аланский царь еще был «христианином в сердце, не решаясь принять эту веру», и что, согласно Масуди, аланы приняли христианство при Аббасидах, т. е. в IX в. (5, с. 27). Судя по некоторым данным, наиболее затронутой христианством была та часть Алании, которая прилегала к Абхазии и через горные перевалы Клухор, Санчаро и другие имела прямой выход к черноморским портам. Именно здесь в VII в. функционировал монастырь Иоанна Крестителя.

Однако, несмотря на отдельные очаги христианства, в VII–IX вв. миссионерская деятельность не увенчалась сколько-нибудь значительным успехом. Имеющиеся исторические и археологические материалы определенно говорят об этом. Семена христианской пропаганды еще не дали всходов на почве традиционного аланского политеизма. Основной причиной этих неудач следует считать как незрелость аланского класса феодалов — социальной базы и опоры христианства, так и вероятные внешнеполитические трудности, связанные с зависимостью от Хазарии, не заинтересованной в усилении византийского влияния на алан. Относительно широкое распространение христианства стало исторически возможным лишь в последующее время (27, с. 36).

К X в. положение изменилось. Хазария клонилась к упадку, ее влияние на алан ослабло, и к концу IX в. Алания фактически стала независимой, хотя внешне еще продолжала находиться в сфере хазарской доминации. Ослаблением хазарского влияния немедленно воспользовалась Византия, видно, пристально следившая за событиями на Северном Кавказе и имевшая здесь свою агентуру. Изменилось и положение самой империи: после длительного периода внутренней социальной борьбы, получившей название «иконоборчества», наступил период внутри и внешнеполитической стабилизации, начался экономический подъем. Византия получила возможность проводить активную внешнюю политику, ознаменовавшуюся оживлением миссионерской деятельности. Ослабление Хазарии и усиление Византии означало изменение в расстановке политических сил на северокавказском театре: византийские акции заметно возросли. Вышедшая из-под хазарского влияния Алания, давно имевшая связи с Византией, была заинтересована в их расширении и укреплении перед лицом все еще сильной Хазарии. Охлаждение хазаро-византийских отношений, в свою очередь, усиливало византийские интересы в Алании — последняя теперь была особенно нужна грекам в качестве противовеса против хазар. Таким образом, тяготение было взаимным, обстоятельства благоприятными.

После исследования Ю. А. Кулаковского (28) долгое время считалось, что христианизация алан произошла во второе патриаршество константинопольского патриарха Мистика между 912–925 гг. (29, с. 58; 30, с. 164). Сейчас это положение Ю. А. Кулаковского можно несколько уточнить. Начало процесса массовой христианизации алан относится к первому патриаршеству Николая Мистика в 901–907 гг., когда к аланам были направлены первые византийские проповедники (позже один из них стал настоятелем Олимпийского монастыря в Греции). Об этом свидетельствует сам Николай Мистик, вскоре после выхода из заточения писавший миссионерам в Аланию: «Знаю, что много нужд, много скорбей стесняет ваше святое там пребывание. И сам представляю себе пустынность страны, нравы людей, с которыми живете вы, чуждые обычаи, и от вашего апокрисиария слышал о том… Довершите ваше блаженное дело и всеми силами постарайтесь утвердить в вере новопросвещенных и тогда, предоставив другим, имеющим явиться вместо вас, руководить их учением к неблазненной жизни» (письмо 29; 31, с. 252–253).

Николай Мистик вернулся из заточения в 912 г. Тогда же, очевидно, в 912–913 гг., и было написано это письмо. Следовательно, отправленные еще в первое патриаршество Николая Мистика миссионеры пробыли в Алании не менее 5–6 лет, довершая начатое «блаженное дело». Именно первое десятилетие X в. и нужно считать началом христианизации алан.

Сказанное подтверждается организацией у алан своей архиепископской кафедры, подчиненной Константинополю. Упоминание об этом содержится в «Уставе» Льва Философа (ум. в 911 г.), где упомянута Аланская митрополия (32, с. 69), хотя в нотациях времени Льва Философа ее еще нет (33, с. 551). Но отсутствие Алании в нотициях вопрос не решает. Немецким ученым Герхардом Фиккером открыт интересный факт: при императоре Льве Философе архиепископ Алании вместе с патриархом Николаем Мистиком провинился в схизме, за которую последний и был заточен в 907 г. (34, с. 100). Отсюда можно сделать вывод, подтверждающий сведения «Устава», — аланская кафедра существовала уже в первом десятилетии X века.

Как видим, создание аланской христианской кафедры по времени совпадает с началом активной христианизации. Константинополь спешил закрепить первые успехи. Однако не следует их переоценивать — насаждение новой и чуждой для народных масс религии шло с большим трудом. Так в уже цитированном письме Николай Мистик призывает миссионеров «довершить блаженное дело» и «утвердить в вере новообращенных», пишет об их «чуждых обычаях».

По возвращении проповедников в Константинополь патриарх Николай рукоположил в архиепископы Алании Петра. Вскоре Петр отправился к своей пастве.

Назначение Петра можно отнести к 920–921 гг., так как в первом письме к новому владетелю Абхазии патриарх приветствует его с восшествием на престол после «недавно умершего отца его» и просит содействовать «пастырю соседнего народа, если тот, находясь в чужой стране, быть может, нуждается в самом необходимом». Видимо, архиепископ Петр находился на территории нынешней Карачаево-Черкесии, т. е. Западной Алании, действительно соседней по отношению к Абхазии. В другом письме к тому же владетелю Абхазии патриарх уже хвалит его за «ревность» в деле просвещения князя Алании и тех, «которые вместе с ним удостоились святого крещения», а также благодарит за помощь, оказанную архиепископу-миссионеру (31, с. 254).