Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Прибыв к месту назначения (в ущелье Большого Зеленчука?), Феодор обнаружил, что какой-то купец из страны Лазов воспользовался отсутствием епископа в Алании и, объехав всю страну, сам рукоположил священников. Себя самозванец объявил епископом. После появления настоящего епископа он поспешно скрылся в Лазику. Сокрушаясь по поводу того, что аланы могли поверить самозванцу, Феодор пишет, что «между ними есть люди, пережившие смену трех епископов, и теперь видят меня четвертого». Как видно, епископы в Алании менялись довольно часто.

Далее Феодор сообщает, что он вынужден рукоположить многих лиц из тех, которые были рукоположены самозванцем, «так как опасность грозила всей церкви, и все были так ничтожны и никого не было пригодного для священства…» Отчаявшийся епископ вопрошает: «Кто я, чтобы мне быть вынужденным врачевать проповедью бедствия, одолевшие аланский народ?» Что именно имелось в виду под бедствиями, видно из всего содержания письма: Феодор пишет о простоте народа, трудности времен, о том, что «аланское племя легко может быть совращено», что их «пасет скорее смерть безверия» и что «аланы христиане только по имени». Одаренный немалым литературным даром епископ пишет об аланах: «незаконные они дети доселе, а не сыны, потому что сатана соблазнил их, чтобы не веровали истине и чтобы пребыли чадами неверия… Отличия моих пасомых — убийства прежде всего и прочие виды смертей» (46, с. 27).

Перед нами яркая картина, нарисованная не случайным очевидцем или плохо осведомленным путешественником, а высшим духовным лицом Алании. Это не вызывающая никаких сомнений картина упадка христианства среди алан — «чад неверия» — и разложения аланской церковной организации, что наилучшим образом отразилось в факте беспрепятственной узурпации кафедры самозванным «епископом»-Лазом. Не лучше обстояло дело и с аланским духовенством — «никого не было пригодного для священства» и все были «так ничтожны» в духовном отношении.

В Константинополе, наверное, знали об этом и пытались готовить кадры священнослужителей из среды самих алан. «Послание» Феодора дает это некоторые указания. Ю. А. Кулаковский считал, что Феодор и его отец, также епископ, были аланами (28, с. 9). В тексте «Послания» действительно есть намеки на это. Так, во время пребывания Феодора в Крыму «малые аланы» «радостно сбегались вокруг «родного пастыря» и слушали его проповеди; некоторым из них епископ отвечал на вопросы» (46, с. 18). Обратим внимание на то, что пастырь для алан был «родным» и, следует думать, знал их язык. В другом месте Феодор пишет, что кто-то «завидовал нам в аланской родине» (46, с, 18). Кажется, это прямое признание Алании своей родиной. В то же время при чтении «Послания» трудно отделаться от впечатления, что епископ Феодор, рукоположенный перед отъездом патриархом Германом II и, несомненно, человек еще молодой, на своей родине давно не бывал и вырос вдали от нее, видимо, в Византии, получив здесь хорошее образование.

«Послание» епископа Феодора свидетельствует о том, что, несмотря на пребывание аланской кафедры в малоазийском Сотириуполе территория подчиненного ей диоцеза сохранялась и на ней продолжалась церковная жизнь с участием духовных иерархов. Каким было соотношение между Аланской кафедрой в Сотириуполе и ее наместниками в Нижнем Архызе, мы не знаем, но отношения соподчинения весьма вероятны: не случайно Феодор был направлен к аланам из Никеи.

Рассмотренные факты еще раз подтверждают наши выводы о восточно-византийско-трапезундском происхождении архитектуры таких выдающихся памятников христианского зодчества Западной Алании, как монументальные купольные храмы Шоана на Кубани и северный на Большом Зеленчуке (37, с. 43–72). Вполне вероятно, что восточно-византийская схема композиции была положена и в основу южного Зеленчукского храма (37, с. 66–67). Средний храм Зеленчука имеет наиболее близкие параллели в Юго-Западной Грузии (провинции Месхети и Шавшети), находившейся под активным византийским культурным влиянием (37, с. 60; 47, с. 23–27). Трапезундское влияние на строительство некоторых купольных храмов верховьев Кубани представляется весьма вероятным. Аналогичное малоазийское воздействие на христианскую архитектуру Крыма выявлено А. Л. Якобсоном {48, с. 185–186), известно также, что морем Трапезунд поддерживал торговые связи с Россией и Северным Кавказом, на рынках Трапезунда бывали кашаки (адыги. — В. К., 49, с. 17). Несомненно, бывали здесь и аланы. В итальянских документах 1371 г. сохранились сведения о рабыне-аланке 18 лет по имени Магдалина, подаренной судебным исполнителем Трапезунда Пьетро венецианцу Джованни (50, с. 205).

В то время, когда писалось «Аланское послание» епископа Феодора, внимание Европы было приковано к Востоку, откуда надвигалась грозная опасность — татаро-монголы. Через Аланию в восточные страны следуют европейские путешественники и разведчики с духовным саном. Первым из них в Алании побывал доминиканский монах венгр Юлиан, посланный на восток около 1235 г. на поиски единоплеменников — восточных венгров, память о которых сохранялась у мадьяр на их новой придунайской родине. Свидетельства Юлиана ценны потому, что среди алан он провел 6 месяцев и лично наблюдал их жизнь. Юлиан сообщает, что в Алании жители представляют «смесь христиан и язычников», но в то же время с большим почтением относятся к кресту, с которым можно безопасно ходить, несмотря на усобицы и распри(51, с. 79). Интересно отметить, что сходное почитание креста вплоть до XX в. сохранилось в этнографическом быту адыгов и абхазов (52, с. 122).

Таким образом, Юлиан свидетельствует о том же, что наблюдал и с такой экспрессией описал епископ Феодор: часть алан — христиане, но большая часть язычники. Можно предполагать, что в связи с состоянием феодальной раздробленности и упадком христианства активизировались и оживились племенные и родовые языческие культы, начался процесс регенерации язычества.

В то же время совершенно очевидно, что, несмотря на тяжелый удар, нанесенный Византии в 1204 г., когда крестоносцы взяли штурмом Константинополь, несмотря на начавшийся распад некогда могущественной империи, связи между Византией и Аланской епархией продолжали существовать. Об этом говорит не только «Аланское послание» Феодора никейскому патриарху Герману II, но и другие данные.

В 1253 г. монах-минорит Гильом Рубрук засвидетельствовал, что аланы «христиане по греческому обряду, имеющие письмена и греческих священников. Однако они не схизматики, подобно грекам (Рубрук — представитель католической церкви. — В. К.), но чтут всякого христианина без различия лиц» (53, с. 106). В. Н. Бенешевичем опубликована рукопись, содержащая новые вариации списков нотиций и созданная в XVI в. на основе более ранних списков. В одном из списков сказано, что «аланский епископ и те, кто под ним, подчинены трону Константинополя» (54, с. 66).