Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

87. Пчелина Е. Г. Дом и усадьба нагорной полосы Юго-Осетии. Ученые записки Института этнических и национальных культур народов Востока, т. II, М., 1930.

88. Гревенс Н. Н. Культовые предметы адыгейцев и осетин. В кн.: Ежегодник музея истории религии и атеизма, V, М. — Л., 1961.

89. Семенов А. И. Ксилотомическое свидетельство культа таволги на средневековом Кавказе. В кн.: X Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа (тезисы докладов). М., 1980.

90. Иерусалимская А. А. Особенности погребального культа и некоторых верований адыго-аланских племен (по материалам могильника «Мощевая Валка» VII–IX вв.). В кн.: X Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа (тезисы докладов). М., 1980.

91. Архив ЛОИА АН СССР, фонд 35, дело № 185, 1929; дело № 49, 1938.

92. Осетинские нартские сказания. Дзауджикау, 1948.

93. Вейденбаум Е. Г. Священные рощи и деревья у кавказских народов. В кн.: Кавказские этюды. Исследования и заметки Е. Г. Вейденбаума. Тифлис, 1901.

94. Токарев С. А. О культе гор и его месте в истории религии. СЭ, 1982, 3.

95. Чибиров Л. А. Дохристианские покровители хлебных злаков и урожая у осетин. В кн.: Труды педагогических институтов Грузинской ССР, II, серия истории и филологии. Тбилиси, 1976.

96. Карпов В. Звон металла. «Техника молодежи», 1984, 3.

97. Кузьмина Е. Е. Распространение коневодства и культа коня у ираноязычных племен Средней Азии и других народов Старого Света. В кн.: Средняя Азия в древности и средневековье (история и культура). М., «Наука», 1977.

98. Николаев Р. В. Солнечный конь (к вопросу о культе коня у народов Евразии). В кн.: Скифо-сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск, 1987.

99. Флеров B. C. Работы в урочище Клин-яр близ Кисловодска. АО 1985 года. М., «Наука», 1987.

100. Миллер В. Ф. Черты старины в сказаниях и быте осетин. ЖМНП, ч. ССХХП, кн. VIII. Спб., 1882.

101. КалоевБ. А. Обряд посвящения коня у осетин. VII Межд. конгресс антропологических и этнографических наук. М., «Наука», 1964.

102. Миллер В. Ф. Значение собаки в мифологических верованиях. «Древности», т. VI вып. 3. М., 1876.

103. Чурсин Г. Ф. Культ собаки у кавказских народов. Бюллетень КИАИ, № 5, Л., 1929.

104. Миллер А. А. Изображения собаки в древностях Кавказа. ИРАИМК, т. II, Л., 1922.

105. Абдуллаев И. X. К истории названий пророка в дагестанских языках. Этимология 1970. М., «Наука», 1972.

Во второй половине I тыс. н. э. Алания оказалась своеобразным буфером на стыке трех «классовых» религий — мусульманства, насаждавшегося в Азербайджане и Дагестане арабами с VIII в., иудаизма, принятого хазарской социальной верхушкой в IX в., и христианства, прочно утвердившегося в Армении, Грузии и Абхазии в IV в. Языческая Алания представляла для своих почти постоянно враждующих соседей не только чисто конфессиональный, но и безусловно большой военно-политический интерес как возможный союзник, обладавший значительной военной силой и занимающий выгодное стратегическое положение в центре Кавказа, близ основных перевальных путей. Этими причинами прежде всего нужно объяснять ту идеологическую экспансию, с помощью которой правящие круги соседних государств пытались вовлечь алан в сферу своего стабильного влияния и интересов.

У нас пока нет достаточных оснований говорить о проповеди мусульманства в Алании. Причиной этого, очевидно, были кровопролитные арабо-хазарские войны, в которых, как мы видели выше, аланы выступали на стороне хазар. Военно-политический союз с хазарами для алан означал их четкую антимусульманскую ориентацию. Поэтому пропаганда ислама (если и были попытки ее вести) не могла рассчитывать на успех. Единственный достоверный памятник мусульманства на территории Алании в домонгольское время — открытые нами арабоязычные надгробия XI в. в Нижнем Архызе (1, с. 131–134). Но они не означают распространения мусульманской религии среди верхнекубанских алан и могут быть связаны с погребением восточных купцов (ср. с погребением китайского купца VIII в. в Мощевой Балке).

Более определенны сведения о проникновении в Аланию иудаизма, что следует поставить в связь с хазарским политическим влиянием на алан в VIII–IX вв. Указания на это содержатся в «Кембриджском документе» X в. (2, с. 117) и в описании путешествия Вениамина Тудельского XII в. (3, с. 80–82). Мы уже говорили об этих сведениях в главе, касающейся алано-хазарских отношений. Влияние иудаизма на алан было весьма незначительным и не наложило на них сколько-нибудь заметного отпечатка.

Наиболее целеустремленной и настойчивой была византийская пропаганда христианства. Как говорилось, в IV в. оно утвердилось в Армении и Грузии (4, с. 107–108). В 523 г. в связи с активизацией византийской политики и экспансии при императорах Юстине I и Юстиниане I христианство объявляется государственной религией в Лазике. По этому поводу А. П. Новосельцев пишет: «Через Западную Грузию Византия стала постепенно распространять христианство и на Западном Кавказе, в местах обитания многочисленных, но политически разъединенных адыгских племен, а также у алан, доминировавших в Центральном Кавказе» (5, с. 25). Вскоре христианство, действительно, проникает к абхазам и зихам, на территории Абхазии начинается церковное строительство, получившее яркое воплощение в сооружении Юстинианом I (527–565 гг.) храма для абазгов (6, с. 172–174). Сообщая об этом, Прокопий Кесарийский добавляет, что абазги «приняли весь христианский образ жизни» (7, с. 383).

Черноморское побережье Кавказа, в том числе Лазика, Абхазия и Зихия, непосредственно соседившие с Аланией, использовались византийским правительством как место ссылки конфессионально-политических противников. В IV в. в Армению, а затем в страну абазгов и зихов был сослан грек Орентий со своими шестью «братьями», ранее служившими в римских войсках во Фракии. Изгнанники не добрались до места ссылки и умерли в дороге; последний из них — Лонгин — был погребен в Питиунте (8, с. 55; совр. Пицунда). В V в. в Питиунт был сослан знаменитый Иоанн Златоуст — бывший архиепископ Константинополя, навлекший на себя раздражение властей и аристократии гневными обличительными речами. Не доехав до Питиунта, Иоанн Златоуст скончался в малоазийском городе Команы (8, с. 66).

В опубликованных де-Боором списках епархий — нотициях VIII–IX вв. упоминаются уже самостоятельные епархии Зихия с центром в Херсонесе и Абазгия с центром в Никопсии (9, с. 521–522). Абхазское христианство, судя по нотациям, имело длительную и прочную связь с Константинополем. В грузинском агиографическом источнике «Мученичество Або Тбилели», составленном в VIII в. Иоанном Сабанисдзе, говорится о том, что Абхазия — страна, «процветающая в вере христовой; в ее пределах нельзя было найти ни одного неверующего» (10, с. 50).