Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Как видим, в ходе ирано-византийских войн VI в. аланы выступали то на стороне персов, то на стороне византийцев. Мы не осведомлены достаточно хорошо о всех перипетиях этих войн; иначе, возможно, мы знали бы и случаи одновременного участия алан в обоих враждующих лагерях. Объяснение этому явлению надо искать в экономическом и общественном развитии аланских племен в V–VI вв. Феодальные отношения у них в этот период находились в ранней стадии становления, а основой общественного строя были еще отношения эпохи «военной демократии», с четким разделением на племена и группы племен. Есть некоторые основания думать, что внутренняя этнополитическая структура Алании характеризовалась исторически сложившимся дуализмом, пронизывающим всю историю Алании и отразившимся в современном разделении осетин на западных осетин — дигорцев и восточных осетин — иронцев. Соответственно уже в VI в. могли существовать два крупных объединения аланских племен — западное и восточное, находившихся во взаимодействии (нередко противоречивом). Аланский царь Саросий был вождем западного племенного объединения (33, с. 83). Географическое местоположение западных алан в верховьях Кубани делало их довольно близкими соседями Лазики и Абхазии, находившихся под контролем Византии. Положение восточных алан близ Дарьяльского прохода и других перевальных путей, ведших в зависимую от персов Картли, неизбежно побуждало их ориентироваться на Иран.

В свое время известный армянский историк Н. Адонц, ссылаясь на арабского писателя IX в. Ибн-Хордадбеха (по П. Г. Булгакову, «отличающегося высокой степенью достоверности», 34, с. 127), писал о том, что «Джарби или страны севера составляли четвертую часть Персидской империи под властью спахбеда, который назывался Адарбадкан-спахбед; эта четверть заключала в себе Армению, Азербайджан, Рей…, Аланию и др.» (35, с. 218). Можно было бы усомниться в правильности перевода этого текста и в Алании видеть более вероятную Албанию, но сведения Ибн-Хордадбеха подтверждаются другим источником — «Письмом Тансара», относящимся к VI в. В письме говорится о престолонаследии Ирана: «И никого, кто не из нашего рода, шахом называть не должно, кроме тех, которые являются правителями пограничных областей и аланов, и областей Запада и Хорезма». Речь идет, по комментарию А. И. Колесникова, о марзбанах (к ним следует отнести и правителя аланов) и спахбедах Запада и Востока. В областях севера страна алан составляла меньшую часть, но была важным опорным пунктом против набегов кочевников (36, с. 20). Конечно, не вся страна алан находилась в сфере иранской политики; скорее всего кто была ее восточная часть, а правитель ее имел персидский титул марзбана (правителя окраинных областей. — В. К.). К этому добавим, что в археологической литературе давно подмечено характерное распределение монетных находок сасанидского времени на территории Северного Кавказа — на западе преобладают монеты византийские, в центре и на востоке — иранские (37, с. 27). Собственной монетной системы у алан не было, монеты поступали извне (38, с. 52), употреблялись в качестве украшений, и топография монетных находок может дать многое для понимания основных внешнеполитических связей алан того времени.

Говоря о политической неустойчивости алан, находившихся между Ираном, с одной стороны, и Византией — с другой, мы должны также учитывать тот исторический контекст, который был фоном описываемых событий. Ирано-византийские войны вызывали поляризацию политических сил на Кавказе; в Армении и Иверии существовали и противодействовали феодальные группировки, одни из которых ориентировались на Иран, другие — на Византию. Те же явления могли иметь место и в Алании, хотя по уровню своего социально-экономического развития она, безусловно, уступала Армении и Грузии, и политическая жизнь здесь, надо полагать, еще не имела столь сложных и развитых форм.

Вернемся к событиям в Закавказье. После разгрома персидской армии Хориана византийцы в 551 г. овладели крепостью Петра и срыли ее укрепления для того, чтобы персы вновь не смогли их использовать. Большую роль во взятии Петры сыграла группа гуннов-савиров, явившихся и Лазику за получением денег от византийцев. Подобно аланам, савиры служили и персам, и грекам; по этому поводу Прокопий пишет: «Их начальники издревле вели дружбу: одни с римским императором, другие — с персидским царем. Из этих властителей каждый обычно посылал своим союзникам известную сумму золота, но не каждый сод, а по мере надобности» (9, с. 407). Савиры придумали особый таран, при помощи которого были разрушены стены Петры.

Борьба продолжалась с переменным успехом. Персидскому полководцу Мермерою с помощью лаза Феофобия удалось захватить сильное укрепление Ухимерий, находившееся недалеко от Кутаиса. Взятие Ухимерия (Кутаис персами занят был раньше) утвердило контроль Персии не только над большей частью Лазики, но и над Сванетией. Как свидетельствует Прокопий, «отражать врагов и удерживать их наступление уже не могли ни римляне, ни лазы, так как они не решались ни спуститься с гор, ни выйти из укреплений и сделать на врагов нападение» (9, с. 428). В 552 г. Сванетия подчинилась Ирану. Это было большой неудачей и для Византии, и для алан, о чем мы скажем ниже. Еще более положение осложнилось в 554 г., когда на сторону Ирана перешли мисимиане — древнеабхазское — сванское (39, с. 167–169) племя, жившее в горной части Восточной Абхазии. О причине рассказывает византийский историк Агафий Миринейский, освещающий события с 552 по 558 гг.: византийский военачальник Сотерих прибыл в Лазику для раздачи денежных субсидий варварам. «Эта раздача производилась ежегодно с древних времен», — подчеркивает Агафий. Прибыв в; страну воинственных и независимых горцев — мисимиан, Сотерих повел себя весьма неосторожно, Мисимиане узнали о его намерении передать пограничную с лазами крепость Бухлоон аланам, чтобы «послы более отдаленных народов, собираясь там, получили субсидии и чтобы больше не было необходимости привозящему деньги огибать предгория Кавказских гор и самому идти к ним». Мисимиане послали к Сотериху депутацию с требованием не отдавать Бухлоон аланам, но Сотерих приказал избить послов палками. Это вызвало восстание мисимиан. Сотерих и его свита были перебиты, а мисимиане перешли на сторону персов (40, с. 322–323).

Явившись к персидскому военачальнику Нахогарану, мисимиане рассказали ему о происшедшем и обратили внимание на стратегическое положение своей территории: «У вас будет местность, расположенная внутри самой территории колхов — безопасный операционный базис, весьма удобный для совершения набегов и являющийся как бы бастионом против врагов» (40, с. 341).