Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

В этом же году России, уже находящейся в состоянии войны с Турцией, объявили войну Великобритания и Франция — крупнейшие колониальные империи своего времени. На деятельность в этих странах ренегата С. С. Джунковского обратили внимание в Санкт-Петербурге Высочайше утвержденным в 1854 г. «решением Правительствующего Сената по делу о бывшем русском подданном, дворянине Степане Джунковском, виновном в отступлении от православия и принятии римско-католического исповедания с поступлением в монашество Иезуитского ордена, равно оставлении отечества с нарушением верноподданнического долга и присяги», было положено С. С. Джунковского, лишив, на основании статьи 354 Уложения о наказаниях, всех прав состояния, «считать навсегда изгнанным из пределов государства, в случае же самовольного возвращения в Россию, сослать на поселение в отдаленнейшие места Сибири» [886].

Летом 1855 г. Джунковский отправился в «отдаленнейшие места», но не Сибири, а Скандинавии [887]. Он искал место, где будущие миссионеры могли бы устроиться на первое время, чтобы привыкнуть к суровым условиям Севера (аналогично тому, как выбирались места с умеренно жарким климатом для акклиматизации миссионеров, готовящихся к работе в центральной Африке). Таким местом стало селение Альта на севере Норвегии, связанное с южной Норвегией пароходным сообщением, где С. С. Джунковский нашел подходящий пустующий дом.

Норвежские власти с настороженностью отнеслись к появлению миссионера. Первоначально они пытались выяснить — не является ли он иезуитом? Потом им долго не давал покоя тот факт, что Джунковский русский (и в Швеции, и в Норвегии были уверены в существовании у российского правительства плана захвата незамерзающих гаваней Финнмарка для устройства там военно-морских баз [888], эта фобия десятилетиями культивировалась шведскими и норвежскими властями и прессой). С. С. Джунковскому так до конца и не удалось избавиться от подозрений со стороны норвежцев в том, что его деятельность не связана со шпионажем в пользу русского правительства [889].

Заинтересованные ведомства в России, в свою очередь, с нарастающим интересом следили за передвижениями С. С. Джунковского по странам Европы.

10 (22) мая 1856 г. архангельский военный губернатор Степан Петрович Хрущов получил письмо под грифом «секретно» от министра внутренних дел С. Ланского, содержащее информацию о намерении С. С. Джунковского «отправиться из Рима через Швецию в северную часть империи и проникнуть по возможности до Колы для обращения тамошних жителей в католическую веру» [890]. Министр просил принять надлежащие меры, чтобы воспрепятствовать этой акции. К письму прилагалась записка «о бывшем русском подданном, а ныне деятельном члене конгрегации римско-католических миссионеров Степане Джунковском» следующего содержания:

«Некто Джунковский, русский подданный и бывший чиновник в одном из министерств в С.-Петербурге, несколько лет тому назад принял католическую веру и сделался священником, под именем аббата Этьен, принадлежит в настоящее время к обществу миссионеров.

Джунковский жил в Париже, где был сотрудником журналов "Univers" и "Ami de la Religion". Два года тому назад он приехал в Рим и с тех пор постоянно имел различные секретные поручения; недавно он опять оставил Рим с намерением чрез Швецию проехать в Лапландию и даже в Колу, чтобы там войти в сношение с целью религиозной пропаганды с торговцами рыбы и меха, которые ежегодно из Архангельска приезжают в Колу. По дошедшим сведениям, Джунковский уже не в первый раз предпринимает такое путешествие, и предварительно он объезжал уже эти страны с целью обратить лапландцев и проникал даже в Архангельск под ложным именем» [891].

В мае 1856 г. в Архангельск, как и в другие административные центры пограничных губерний, пришел отпечатанный типографским способом секретный циркуляр Департамента исполнительной полиции МВД от 17 мая 1856 г. № 99 «Об изгнаннике Степане Джунковском» [892]. В нем предписывалось принять меры к его задержанию в случае появления в России. Странно, но Министерство внутренних дел, имея непроверенную информацию о том, что С. С. Джунковский уже побывал в Архангельске, и требуя от архангельских военного и гражданского губернаторов принять меры к задержанию его, так и не выслало описания внешности С. С. Джунковского.

Нам тоже пока не удалось обнаружить портрета С. С. Джунковского. Сохранились лишь отдельные описания его внешности в воспоминаниях путешественников, встречавшихся с ним в 1850-х гг. Одно из них приводится в книге английского путешественника Б. Тэйлора, побывавшего летом 1857 г. на севере Норвегии и встретившего С. С. Джунковского в Альте. Б. Тэйлор вспоминал о нем как о мужчине крепкого телосложения и массивной комплекции, показавшегося ему похожим то ли на калмыка, то ли на татарина («Calmuck Tartar»), с первого взгляда производящего неприятное впечатление. У него было болезненного, желтоватого цвета, лицо, глубоко посаженые глаза, большие ноздри, крупный рот, острый подбородок и высокие скулы. Однако варварская внешность удивительным образом сочеталась с изысканными манерами поведения. С. С. Джунковский представился англичанину русским дворянином («he proved to be a Russian baron»), которому отказ от православной веры стоил состояния. Б. Тэйлор кратко отметил в своей книге необычное желание римского папы распространить католичество в Арктике, выразив сомнение относительно возможности его осуществления. Он полагал, что активность представителей католической церкви в Норвегии, где глубоко укоренилось лютеранство, неизбежно будет вызывать подозрение и недоверие [893](как оно и было).

У молодого русского путешественника А. Н. Андреева, впервые выехавшего за границу и случайно оказавшегося попутчиком С. С. Джунковского в поездке на дилижансе из Флоренции в Болонью, внешность католического священника не вызвала неприятия: «очень плотный собою, с гладко выбритой бородой и усами», «лицо… довольно симпатичное и добродушное». Привыкший к частым и протяженным поездкам С. С. Джунковский сумел завоевать расположение соотечественника тем, что на протяжении всей поездки угощал его всевозможными ликерами, паштетами, сырами, которые он время от времени извлекал из «бесконечных своих коробов и укладок», и в особенности абсентом. Он оказался интереснейшим собеседником, находящим даже удовольствие в своеобразном эпатаже, не без гордости заявляя, что является соперником русского императора Николая «в отношении обладания северными странами».

«Всю дорогу я не видел, как провел время, — вспоминал впоследствии А. Н. Андреев. — Мы весело болтали без умолку, и не без основания я дивился уму и находчивости этого, тогда еще в первый раз ренегата, впоследствии же двойного и кончившего жизнь, увы, при обстановке, достойной много лучшей участи». В память об этой встрече у А. Н. Андреева осталась визитка, на которой значилось «Djounkofsky, prefet apostolique des regions arctiques» [894].