Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

Контроль над Галичем был установлен, но снова лишь временно. Судя по всему, князь это понимал и не стал бесполезно тратить силы на разрешение внутренних противоречий, а полностью сконцентрировался на внешней политике. Военные победы, ставшие за последние годы регулярными, могли внушить Даниилу уверенность в успехе его начинаний в других землях, а также способствовать укреплению его авторитета у галичан. Так, уже в начале 1235 г. обострилась ситуация вокруг Киева, куда вновь двинул свои войска черниговский князь Михаил в союзе с Изяславом Мстиславичем «Смоленским». Владимир Рюрикович немедленно послал к Даниилу: «Помози ми, брате!»Галицкий князь энергично принялся за исполнение союзнических обязательств и, «велъею любовью, скоро собравъ полкы поиде» [82] ПСРЛ, II, 772. . Михаил, не выдержав («не стерпевъ») противодействия коалиции, отступил в свои земли, а Изяслав бежал к половцам. Полагая, что противник сломлен, Даниил и Владимир двинулись прямо на Чернигов. По пути к победоносным союзникам «приде» один из черниговских князей Мстислав Глебович. Судя по всему, он пытался выступить в роли независимого примирителя, представлявшего якобы интересы собственно черниговцев, а не князя Михаила, который покинул свою столицу с основными силами [83] В большинстве исследований Мстислав Глебович предстает как союзник Владимира и Даниила, переметнувшийся к ним в период похода на Чернигов (Грушевський, 1991. С. 284; Майоров, 2001. С. 562). Однако в летописи говорится только, что он «приде к нима», а далее — о том, что именно с ним киевский и галицкий князья заключают мир. М. С. Грушевский предположил, что в этом месте в летопись закралась ошибка и вместо Мстислав в рассказе о заключении мира следует читать Михаил . (Грушевський, 1991. С. 284, прим. 1). Такое прочтение, особенно учитывая сопоставление с другими летописными рассказами, даже текстуально оправдать сложно. . Мстиславу удалось отговорить Владимира и Даниила от захвата Чернигова. Они направились в поисках Михаила далее, «пленячи землю, поимаша грады многы по Десне, ту же взяша и Хороборъ, и Сосницю, и Сновескь, иныи грады многии» [84] ПСРЛ, II, 772. А. В. Майоров почему-то излагает события так, что Владимир и Даниил по пути к Чернигову пленяли города по Десне (Майоров, 2001. С. 561). Беглый взгляд на карту показывает, что и Сновск, и Хоробор, и Сосница находятся за Черниговом, если подходить к последнему от Киева, то есть чтобы пленить эти города, нужно было миновать Чернигов (См.: Насонов, 2002. С. 54, 209, 210–211). Так события и представлены в летописи: «…поидоста Чернигову… оттуда же поидоша пленячи землю… и придоша же опять Чернигову» (ПСРЛ, II, 772. Ср.: НПЛ, 73–74, 284). . Однако вскоре выяснилось, что Мстислав, действовавший в сговоре с Михаилом, лукавил, направляя союзников по ложному пути [85] Галицко-Волынская и Новгородская первая летописи представляют разные подходы в изложении событий. В НПЛ Мстислав вообще не фигурирует и не дается никакого объяснения двукратному подходу союзников к Чернигову, покинутому Михаилом: «…и много воева около Чернигова, и посадъ пожже, а Михаило выступи ис Чернигова; и много пустошивь около Чернигова, поиде опять» (НПЛ, 73–74, 284). Далее в НПЛ сообщается о том, что Михаил «створил прелесть на Данииле», то есть как-то обманул его, соблазнив чем-то, а вслед за этим разгромил галицко-волынские войска, причем Владимир Рюрикович среди участников событий не упоминается. У В. Н. Татищева вообще речи не идет о боях у Чернигова и в черниговской земле, рассказывается только о «хитростях» и лживых посольствах Михаила к Даниилу (Татищев, 1995. С. 229–230). Надо полагать, что Михаил не сам ссылался с галицким князем в обход киевского, но имел для этих переговоров посредника в лице отмеченного летописью Мстислава, который действительно «подписывал» какие-то соглашения с союзниками. Именно тем, что «прелесть» Михаила вскрылась, можно объяснить вторичный подход союзников к Чернигову. Возможно, в какой-то момент участники коалиции стали плохо согласовывать свои действия, что позволило Михаилу исподтишка напасть и разбить полки Даниила. Эти позорные тактические промахи и скрывает Галицко-Волынская летопись, указывая лишь на сепаратные переговоры Даниила. Позднее киевский и галицкий князья продолжают выступать совместно. Они сообща действуют против половцев, и нет ровным счетом никаких указаний на их недоверие друг к другу. Ср.: Майоров, 2001. С. 563–565. . Черниговский план предполагал, что без генерального сражения киевские и галицкие войска должны были измотаться в мелких стычках и осадах небольших крепостей. Кроме того, Михаил через Мстислава пытался расколоть противостоявшую ему коалицию, подкупить галицких бояр и советников Даниила, склонив его к сепаратному соглашению. Похоже, что и эта, по выражению летописца, «прелесть» Ольговичам в какой-то мере удалась.

Осознав провокационные действия Мстислава, Владимир и Даниил вернулись к Чернигову, и здесь, судя по всему, их союз подвергся серьезному испытанию. Летописный рассказ об этом весьма невразумителен и запутан. В изложении НПЛ он выглядит так: «…и много пустошивь около Чернигова, поиде опять[ к городу Чернигову ] ; и Михаилъ створивъ прелесть на Даниле и много би галицанъ и бещисла, Данила же едва уиде; а Володимиръ пришедши опять, седе въ Киеве» [86] НПЛ, 73–74, 284. Аналогично: ПСРЛ, XV, 363. . О «лютом» бое под стенами Чернигова на завершающей стадии похода говорится и в Галицко-Волынской летописи. Однако в ней результатом боев выступает мирный договор между Владимиром и Даниилом, с одной стороны, и Мстиславом и черниговцами — с другой. Михаил среди участников событий в такой интерпретации не значится. Вероятно, с помощью хитрости и лживых переговоров черниговскому князю удалось либо расколоть коалицию князей, либо развести во времени маршруты движения союзных войск и напасть отдельно на Даниила. Как бы то ни было, но истрепанные в боях галицко-волынские и киевские полки вынуждены были отступить [87] Совершенно ясно, что желанного результата — мира с Михаилом Всеволодовичем Черниговским — поход не принес. При этом следует признать неуместным обвинение Галицко-Волынской летописи в искажении событий (Майоров, 2001. С. 562). Нет никаких сомнений, что летопись излагала княжескую версию событий, тенденциозную версию, в которой некоторые факты могли замалчиваться и запутываться (Котляр, 1997. С. 103). Однако мы не имеем возможности утверждать, что она «грубо искажала события». На прямую фальсификацию событий при жизни того поколения, которое в них участвовало, летописец был не способен. С другой стороны, летописная информация нередко интерпретировалась неверно. Так, М. С. Грушевский считал, что Даниил и Владимир одержали решительную победу под Черниговом, захватили город и посадили там на княжение своего союзника Мстислава Глебовича (Грушевський, 1991. С. 247). Оснований для подобных заключений в летописи нет никаких. Победы одержано не было, но не было и решительного поражения. В противном случае ни о каком походе на половцев, который вскоре последовал, не могло быть и речи. Ср.: Dimnik, 1981. P. 73; Феннел, 1989. С. 114; Майоров, 2001. С. 565–566. . Причем, как оказалось, на этом военные действия для них не прекратились. На подходе к Киеву выяснилось, что в окрестностях города объявились половцы, призванные союзным Михаилу князем Изяславом Мстиславичем. В утомленных войсках Даниила начались волнения, галицкие ополченцы отказались принимать участие в новых боевых действиях, и князь, похоже, поначалу с пониманием отнесся к их мнению: «Данилъ во и вои его бе иструдилася, попленилъ бо бе все Черниговьскые страны, воевалъ бо бе от Крещениа до Вознесения» [88] ПСРЛ, II, 773. . Согласно Галицко-Волынской летописи, Даниил «бо бе изнемоглъся»и «хотяше изиити домови лесною страною», то есть отступить в свои земли по лесным тропам, где можно было избежать столкновения с кочевниками. Владимир Рюрикович и волынский воевода Мирослав потратили немало сил для того, чтобы переубедить князя и организовать новый поход: «Не подобить изиити труднымъ воемь противу целымъ», возражал он [89] А. В. Майоров считает, что наибольшие потери понесли галицкие полки, чем объясняется и то, что сторонником продолжения борьбы и похода на половцев выступает волынский воевода Мирослав, подразделения которого пострадали мало (Майоров, 2001. С. 566–567). О потерях во время черниговского похода можно рассуждать, исходя лишь из краткого и обобщенного сообщения НПЛ о том, что после того, как Михаил «створил прелесть» на Данииле, он «много би галичан и бещисла, Данило же едва уиде» (НПЛ, 73–74, 284). «Галичанами» в этом сообщении, судя по контексту, названы собственно все войска Даниила, отчего говорить о значительном уроне именно в галицком ополчении не приходится. С другой стороны, потери несомненно были, причем у галичан они накладывались на сохранявшуюся в их среде неприязнь к Даниилу и недавние попытки сепаратных переговоров с Михаилом. То есть галицкий князь должен был чувствовать, что боевой дух основной части его войск (галичан) и был-то невысок, а сейчас совсем подорван. Сомнения в том, насколько можно полагаться на такую армию, и обусловили длительные раздумья князя по поводу нового похода на половцев. . Угроза того, что половецкие нападения могут распространиться и на собственные владения Романовичей (перемещение половцев было зафиксировано у Звенигорода), заставила Даниила в итоге согласиться с уговорами и повернуть свои полки в степь.