Валерия Косякова - Код Средневековья. Иероним Босх

Нестандартная иконография Иеронима Босха раскрывает уникальность переживания культурно-исторической ситуации: финал средневековой эпохи, утрата привычной картины мира и начало Нового времени. Тектонические плиты культуры сдвинулись: прежние иерархии, божественная и мирская, не могли обеспечить осмысления приходящих реалий грядущего мира. Великие географические открытия, наука, сомнение в непоколебимости католицизма, раннекапиталистические отношения (которые уже нуждались в пока ещё не нас-тупившем «протестантском этосе»), урбанизация, развитие инженерной мысли и военной техники, станок Гутенберга, изменивший многовековую связь человека и ручного письма (сложный процесс создания книги сменился отчуждённым серийным производством на станке), – всё это знаменовало собой новую эпоху. Один из важнейших топосов предчувствия последних времён – это прогресс (божественная кара за вавилонскую башню, кара Прометея за огонь). Крах старого под натиском нового, смену эпох, культура интерпретирует в образах Страшного суда, интегрируя их в репрезентацию стремительно мимикрирующего быта. Эсхатологическая эстетика Апокалипсиса разнолико проявлена в искусстве XVI (последователи Босха, Брейгель) и XVII веков (натюрморт, vanitas ).

На закрытых створках триптиха «Страшный суд» в фигурах святых обнаруживается прямая противоположность апокалиптическому хаосу. У Босха спасение даруется только сверхправедникам: аскетам и отцам церкви. Хотя паломничество и праведные дела, безусловно, дают больше шансов человеческой душе на чаше весов Страшного суда.

Левая внешняя створка изображает святого Иакова. Своим обликом пилигрима он намекает на «путь святого Иакова» – знаменитый (третий по значимости после Иерусалима и Рима) паломнический маршрут в город Сантьяго-де-Компостела (Испания), где хранятся мощи апостола. В отличие от рассмотренного выше коробейника, перед нами классическая иконография пилигрима с характерными атрибутами. Пилигрим-Иаков, как и коробейник, бежит греха. На заднем плане, как и на створках «Воза сена», – сцена убийства, которой противопоставлен искупительный путь паломничества.

Рис. 35. Внешние створки «Страшного суда».

Правая внешняя створка изображает покровителя Фландрии – Святого Бавона, пожертвовавшего своё имущество бедным. Прекрасный юноша стоит в кругу нищих, ребёнок или карлик тянется к нему, а сзади лежит калека с пус-той миской, демонстрируя отрезанную ступню на белой ткани (речь о специфическом недуге, поражавшем конечности и изображённом здесь, пойдёт в следующей главе). Святому Бавону посвящён собор в Генте, где был крещён Карл V. Вероятно, триптих предназначался для алтаря этого храма.

Также надо отметить, в 2018 году группа нидерландских исследователей и реставраторов выдвинула предположение: правая створка посвящена вовсе не святому Бавону, а Ипполиту Беллескому (686–769 гг.), бургундскому епископу, пользовавшемуся особым почитанием в Полиньи. А этот город значится местом рождения дворянина Ипполита де Бертоза, казначея Филиппа Красивого. Поэтому, быть может, именно епископ Ипполит – герой створки, а триптих выполнен по заказу ктитора, носившего имя святого.

Придворная знать коллекционировала Босха. Существует загадочный и важный документ, найденный в Лилле, рассказывающий о выплатах за картину на тему «Страшного суда», произведённых самим Филиппом Красивым в 1504 году. Но размер «венского» и заказанного Филиппом триптиха не сов-пал, посему поиски владельцев работы и версии о её создании неизменно актуальны.

Этот же «Страшный суд» впервые упоминается лишь в 1659 году в инвентарной описи картинной галереи Леопольда Вильгельма Австрийского. К концу XVIII века триптих перешёл во владение Антона Ламберг-Шпритценштайна, австрийского дипломата и коллекционера ценных произведений, подарившего «Страшный суд» Академии изящных искусств Вены (где он хранится поныне).

Как триптих попал к Леопольду Вильгельму Австрийскому, – неизвестно. Густав Глюк предположил ещё в 1904 году, что святой Иаков символизирует Королевства Кастилии, а Бавон – Фландрию. В 1496 году торжественно венчались Филипп Красивый и Хуана I (Безумная), этот матримониальный союзом объединил государства, и северные земли стали жемчужинами короны тогдашней испанской империи Габсбургов.

Спустя два месяца после бракосочетания Филипп и Хуана в сопровождении Максимилиана I и его заместителя в Нидерландах Альбрехта Саксонского (1443–1500), а также камердинера Филиппа, палатного мэра Хуаны, видного политического деятеля, коллекционера и ценителя Босха – Диего де Гевара посетили Хертогенбос. Скорее всего, именно тогда Иерониму и заказали знаменитый триптих, а святые, изображённые на закрытых створках, символизировали единство корон. Объединённая светская и духовная власть – спасительный путь перед лицом Судного дня, – таково идеологическое послание картины: молящийся поминает и прославляет империю – оплот надежды. Донатором триптиха выступил сам Филипп Красивый, возжелавший получить работу необычного художника. Однако грандиозный и громадный «Страшный суд» (быть может предназначавшийся в подарок набожной жене Филиппа – испанке Хуане), ныне утерян или не был дописан Иеронимом никогда. А «венский» – его уменьшенная копия или подготовительная работа.

Участие Альбрехта Саксонского в параде Хертогенбоса объясняет и происхождение точной копии триптиха Босха, выполненной придворным саксонским художником Лукасом Кранахом. Он сделал её по заказу своего покровителя, знавшего работу Иеронима. В творчестве Кранаха присутствуют и другие аллюзии на Босха: к примеру, «Фонтан вечной молодости» очевидно ассоциируется с фонтаном-озером из «Сада земных наслаждений». (глава 4, рис. 21 б).

Рис. 36. Триптих «Страшный суд» Лукаса Кранаха является точной копией работы Иеронима Босха. Тем не менее, очевиден специфический авторский почерк и стиль Кранаха. Ок. 1525 г. Berliner Gemäldegalerie.

Согрешив в раю, злобствуя и развратившись в земной жизни, душа попадает в ад – эту историю Иероним рассказывает нам в триптихах «Воз сена», «Страшный суд» и «Сад земных наслаждений». За свои проступки и преступления человек попадает в мрачные чертоги, лишённые света и прикрас, тёплой и яркой цветовой гармонии: страдальцы вкушают плоды грехов, представленных ранее на центральных панелях. Тьма, изредка пронизываемая огнём, и холодные металлические оттенки формируют колорит прискорбнхе ландшафтов.