Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Комментируя состоявшийся у него с Олливье разговор, Окунев писал Горчакову: «Создается впечатление, что французское правительство сожгло свои корабли. Ключ от разрешения возникшей ситуации находится теперь не в Париже, а в Берлине и в Мадриде» [724] Там же. Л. 69. .

В условиях обострявшегося с каждым днем кризиса Наполеону III важно было прояснить позицию Александра II. Он, разумеется, знал о неофициальной встрече царя и Горчакова с Вильгельмом и Бисмарком в курортном городке Эмс 1–4 июня 1870 г., но не имел достоверной информации о содержании состоявшихся там переговоров, а главное – об их итогах [725] О состоянии русско-прусских отношений накануне войны 1870–1871 гг. и встрече в Эмсе см.: Шнеерсон Л.М. Франко-прусская война и Россия. С. 66–74, 87–92. . Поэтому генерал Флери получил указание безотлагательно встретиться с Горчаковым и обсудить возникшую ситуацию. Встреча состоялась вечером 6 июля.

Флери повторил канцлеру уже не раз уже высказывавшийся им тезис об обоюдной незаинтересованности Франции и России в продолжающемся расширении территории Пруссии, что содержит прямую угрозу для соседних государств. Горчаков не возражал против такой постановки вопроса, высказав заинтересованность установлении «сердечного согласия» между Петербургом и Парижем, но при этом заметил, что «Франция остается должником России», что она до сих пор не дала никаких доказательств своего желания согласованно действовать с ней в восточных делах. Канцлер не стал скрывать также, что Россия давно перестала надеяться на помощь Франции в пересмотре договора 1856 г. В Петербурге понимают, сказал он, что император Наполеон не может действовать в этом серьезном вопросе в одиночку, без одобрения со стороны Англии [726] ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1870. Vol. 244. Fol. 94–95. Шифрованная телеграмма генерала Флери герцогу де Грамону, 7 июля 1870 г. .

Горчаков, разумеется, не стал посвящать Флери в секреты недавних переговоров в Эмсе, где Александр II заручился обещанием Вильгельма I помочь ему освободиться от ограничений Парижского мира в обмен на нейтральную позицию в противостоянии Пруссии с Францией. Вопрос заключался в том, о каком нейтралитете идет речь – о равноудаленном по отношению в Берлину и Парижу, или о благожелательном к одной из сторон? Впрочем, генералу Флери в Петербурге, как Наполеону III в Париже, нетрудно было догадаться, на чьей стороне окажутся симпатии Александра II в случае войны.

И все же, Россия не была заинтересована в войне, старалась не допустить ее, и пыталась оказывать умиротворяющее воздействие на обе конфликтующие стороны. Когда Горчаков сообщил Флери о том, что император Александр направил в Берлин «энергичные представления с целью отговорить короля Вильгельма от дальнейших шагов» по обострению ситуации [727] Ibid. Fol. 95. , он говорил правду. Действительно, царь настойчиво внушал своему дяде, что следует отказаться от поддержки кандидатуры принца Леопольда на испанский престол, что нельзя ради этого ставить под угрозу мир в Европе [728] Подобные внушения делались, в частности, через прусского посла в Петербурге графа фон Рейса, отправившегося в Берлин в начале июля 1870 г. См.: АВПРИ. Ф. 137. Он. 475. Отчет МИД за 1870 г. Д. 61. Л. 21. .

Вместе с тем, главную ответственность за разжигание войны в Петербурге возлагали на Наполеона III, занявшего непримиримую, откровенно вызывающую позицию в инциденте с Леопольдом Зигмаринген-Гогенцоллерном, сделавшую невозможным мирное посредничество, с которым пыталась выступить Россия [729] Там же. Л. 20 об. .

Подобная убежденность Александра II и канцлера Горчакова в виновности Наполеона была оправданной далеко не в полной мере, если учесть осознанно провокационное поведение Бисмарка, действовавшего в канун войны на собственный страх и риск, без оглядки даже на короля Вильгельма, которого он считал недостаточно твердым в отстаивании интересов Пруссии. В наиболее яркой форме провокационная роль Бисмарка проявилась в известном эпизоде с «Эмсской депешей», что послужило непосредственным поводом к началу франко-прусской войны [730] Подробно об этом см.: Дебидур А. Указ соч. Т. II. С. 365–372; История дипломатии. Т. I. С. 737–740. .

7 июля 1870 г. посол Франции в Берлине граф Бенедетти получил указание незамедлительно встретиться с королем Вильгельмом, который в то время проходил курс водолечения на курорте в Эмсе. Посол отправился в Эмс и сумел добиться аудиенции, несмотря на возражения гофмаршала королевского двора, ссылавшегося на плохое самочувствие короля.

9 июля Вильгельм весьма любезно принял Бенедетти, который передал ему требование императора Наполеона о снятии кандидатуры Леопольда Гогенцоллерна. Король ответил, что ни он, ни его правительство не имеют отношения к этому делу, но, как глава династии, он может лишь посоветовать принцу отказаться от притязаний на испанскую корону. Вильгельм I выполнил свое обещание и получил по телеграфу согласие принца, о чем проинформировал французского посла. Все это произошло в отсутствие Бисмарка, который все это время оставался в Берлине.

Казалось бы, инцидент, грозивший войной, был исчерпан. Но Наполеон, подталкиваемый военно-придворной кликой, совершает роковую ошибку. Он настаивает на официальных гарантиях со стороны короля Пруссии полного и окончательного отказа Леопольда от притязаний на испанский престол, как в настоящее время, так и на будущее. Бенедетти было приказано любой ценой получить такого рода письменные гарантии. Утром 13 июля ему удается вновь встретиться с королем, которого, естественно, возмутило новое требование императора французов. Тем не менее, Вильгельм спокойно объяснил послу, что он одобряет отказ Леопольда, но больше ничего сделать не может. На этом аудиенция была завершена.

Вернувшись в посольство, Бенедетти обнаружил у себя на столе только что полученное по телеграфу из Парижа категорическое требование безотлагательно добиться от короля Пруссии требуемых письменных гарантий. Посол тут же попросил о новой аудиенции, в чем ему было отказано по причине подготовки короля к предстоящему отъезду, накануне которого Вильгельм распорядился отправить Бисмарку телеграфную депешу с кратким изложением его бесед с послом Франции.

И все же Бенедетти удалось увидеться с королем, которого он буквально подкараулил на перроне железнодорожного вокзала Эмса перед отправлением поезда. Вильгельм не мог уклониться от разговора, продолжавшегося две-три минуты. Он повторил послу то, что сказал накануне и добавил, что дальнейшие переговоры на эту тему можно будет продолжить в Берлине.

Шифрованная телеграмма из Эмса была получена Бисмарком вечером 13 июля, когда он сидел за обеденным столом с военным министром графом А. фон Рооном и начальником прусского генерального штаба Г. фон Мольтке. Все трое были потрясены тем, что король мог пойти навстречу столь дерзким и оскорбительным требованиям Франции. Министр-президент поинтересовался мнением своих гостей о степени боеготовности прусской армии. Получив от них утвердительные ответы, Бисмарк удалился в соседнюю комнату, где, внимательно изучив депешу, исправил в ней несколько слов, после чего вернулся к гостям и зачитал отредактированный текст. «Посол Франции просил в Эмсе Его Величество разрешить ему телеграфировать в Париж, что Его Величество берет на себя обязательство никогда впредь не поддерживать кандидатуру Гогенцоллерна, – говорилось в переписанном Бисмарком документе. – Его Величество король отказался затем еще раз принять французского посла и приказал дежурному адъютанту передать ему, что он не имеет ничего более сообщить» [731] Цит. по: Anceau É. Comprendre le Second empire. Р. 149. .