Сергей Нилус - Собрание сочинений - Том 1

Да! воистину странница на земле, гражданка Небесного Отечества, не имея здесь ни пристанища, ни источника земных благ и радостей, она своими словами (часто загадочными) и поступками (нередко странными) служит для инокинь Дивеева и его посетителей живым напоминанием о высшей цели жизни, обличая одних, утешая других, исправляя погибших, поддерживая слабых и малодушных, охраняя беззащитных! Испытывая всевозможные лишения, неизбежные в скитальческой жизни, она примером своей жизни призывает христиан заботиться более о едином на потребу, чем о тленных земных благах. Это добровольная мученица, постоянно умирающая для міра, плоти и диавола ради жизни во Христе.

Как мы уже сказали, дар прозорливости украшает эту подвижницу благочестия.

Рассказывают, например, что однажды зашла Паша к священнику села Алмасова, у которого в это время по делам службы был дьячок той же церкви; обращаясь к последнему, она сказала: «Господин хороший, приищи ты себе кормилицу». И что же? Дотоле совершенно здоровая жена псаломщика неожиданно захворала и умерла.

Один из окрестных крестьян при покупке известки в Сарове обманом взял несколько лишних пудов. Возвращаясь домой, он встретился с Пашей, и блаженная не преминула обличить его: «Аль богаче думаешь быть, что беса потешил! А ты живи правдой, лучше будет...»

Пришла раз к Паше девушка-крестьянка из села Рузина, Аксинья. Ей давно хотелось поступить в число инокинь, но она не решалась сделать этого важного шага без совета Паши, к которой привыкла относиться с глубоким почтением. Но Паша, не выслушав ее как следует, прогнала домой со словами: «Нет тебе, девка, дороги в монастырь».

Та послушалась, но через несколько времени, побуждаемая семейными обстоятельствами, вторично пришла к Паше проситься в монастырь. «Братья и келлию поставят мне», — говорила она, думая склонить юродивую. Но та осталась непреклонною. «Глупая девка! Ты не знаешь, сколько младенцев выше нас», — сказала она просительнице и с этими словами легла на лавке и вытянулась. Ничего не поняв из ее слов, девушка огорченная ушла из келлии Паши, думая все-таки поступить в обитель. Но вот в скором времени умерла ее сноха-вдова, оставив после себя маленькую дочку. Аксинье волей-неволей пришлось остаться в міру, чтобы заняться воспитанием сиротки-племянницы. Так сбылось вещее слово Паши.

Печатается по: Паша, Саровская юродивая. М., 1904.

Вот и еще вновь прозябшая ветка из Дивеевского виноградника, возделанного преподобным Серафимом, Саровским чудотворцем!

Этот молодой побег, искусно пересаженный рукою опытного вертоградаря на новое место, скоро освоился с местной почвой, распустился пышно и оделся густой зеленой листвой. Это — Мелявинская женская община.

Храм юной общины устроен в честь иконы Божией Матери, называемой «Умиление». Пред этой самой иконой скончался преподобный Серафим.

Знаменательно то, что торжество освящения этого храма, в присутствии Дивеевских сестер и других инокинь, совершено было 13 февраля 1903 года, то есть как раз в то время, когда вся Православная Россия начала уже готовиться к великому и всенародному торжеству прославления благостнейшего Пестуна и Печальника Дивеевской обители. Так благому Провидению Божию угодно было предварить всенародное торжество прославления угодника Своего созданием еще другой, новой отрасли из его наследия, которое он при жизни своей так заботливо и со всею любовию возращал, лелеял и оберегал.

Появление этой новой женской обители интересует и привлекает внимание многих вследствие своего родства со славной Серафимовской обителью, а главным образом — благодаря в Бозе почившей первоосновательнице, Старице своей, пользовавшейся при жизни вполне заслуженным авторитетом.

В свое время мы лично знали эту многочтимую Старицу и высоко ценим ее духовную жизнь. И теперь нравственно побуждаемся почтить ее память несколькими сочувственно-признательными строками и с отрадным чувством отметить появление на свет Божий ее обители.

Еще очень недавно, а именно 9 февраля 1900 года, мирно отошла к Господу эта хорошо известная посетителям женских обителей старица, девица Наталия, с 1848 года проживавшая в Серафимо-Дивеевском монастыре. Всю жизнь свою она служила особым избранным путем — путем «блаженных», а потому и именовалась всеми знавшими ее не иначе как «блаженной Наталией» или «блаженной Наташей». Этот весьма трудный и далеко не для всех понятный род служения и угождения Богу приняла старица Наталия еще в молодых годах, по благословению одного Киевского старца. Некоторыми странностями Старицы нередко смущались люди светские, не имеющие надлежащего понятия о блаженных. Дивеевское монастырское начальство еще в самом начале поступления Наталии в монастырь решило было совсем удалить ее из монастыря, благодаря упомянутым странностям; но накануне назначенного дня удаления благочинная монастыря, некто Татиана Бучумова, увидела во сне другую, чтимую уже тогда блаженную — Пелагию Ивановну Серебренникову. Серебренникова показала благочинной бумагу, где было крупными буквами написано: «Не трогайте Наталию: ей назначено здесь жить». Это видение навсегда решило участь блаженной: ее, действительно, не решались уже больше беспокоить и она провела всю жизнь в Дивеевской обители.

В последние три-четыре десятилетия образ жизни Старицы во многом изменился. Особых, выдающихся странностей ее не стало уже заметно. Но взамен этого началась и постепенно усиливалась ее подвижническая жизнь. Заключалась она в бденных, изо дня в день, сидениях сначала в притворах храмов, а затем в легких тесовых загородях-шалашиках, под открытым небом, во всякую непогоду, не исключая зимних вьюг и морозов. Весьма благоуспешно и с особой силою развился у блаженной и благодатный дар старчествования, благодаря которому она начала вести открытые и для каждого простеца доступные духовно-нравственные назидательные беседы, давать душеспасительные наставления и разного рода духовные советы и ответы на разные жизненные запросы и исключительные обстоятельства.

Любовь и расположение простого народа к Старице росли все более и более, желание видеть ее и беседовать с нею увеличивалось в народных массах все в больших и больших размерах. Ее постоянно осаждали толпы народа, жаждущего ее духовных бесед и наставлений, среди которых нередко можно было видеть и достаточное число интеллигентных лиц. Лицам, совсем ничего не слышавшим о Старице и в первый раз видевшим ее, на первый взгляд казалось непонятным, чем и как могла расположить к себе народные сердца эта ветхая, согбенная и удрученная летами Старица? Но это недоумение скоро сменялось чувством глубокого уважения, когда эти лица узнавали от других и сами лично убеждались, что старица Наталия выделяется своими многолетними продолжительными молитвенными бдениями, подвигами, постоянным чтением священных и духовно-нравственных книг, постом и молитвою. В ней обитал — если не во всей полноте, то все же в большой мере — дух старца Серафима и оптинского старца Амвросия: иначе она не могла бы с таким успехом подвизаться на поприще старчествования, которое не без основания считается лучшим и отборным цветом монашества в мужских обителях, а в женских — прямо можно назвать таковое лишь редким исключением.