Вадим Деружинский - Теория заговора. Самые известные мировые мифы и мистификации

Думаю, нет никакой разницы между расстрелом в затылок в Катыни и сбрасыванием бомб на жилые кварталы Дрездена. Суть одна: сознательное убийство невиновных людей.

Я считаю, именно Нюрнберг стал отправной точкой для пристрастия США к бомбардировкам мирных жителей других стран. Германские офицеры, подсудимые, пытались на процессе обратить внимание судей, что США нарушали правила ведения войны. Манштейн в своих воспоминаниях позже неоднократно прямо об этом писал: американцы воевали с мирным населением — детьми, женщинами, стариками, что постыдно для любого военного. Но нацистским преступникам заткнули рты. Уничтожение Дрездена осталось безнаказанным.

А есть такое правило: если преступник видит свою безнаказанность, он продолжает совершать свои злодеяния.

Уже на конференции в Потсдаме США увидели, что могут полностью владеть ситуацией, что ни кто им не предъявляет претензий за уничтожение Дрездена. Убедившись в своей безнаказанности, США утвердились окончательно в намерении уничтожить уже Хиросиму и Нагасаки. Вот она откуда, особая любовь американцев к бомбардировкам других стран. Это, однако, опасная политика.

В 2000 году, когда я опубликовал часть этой главы в газете «Секретные исследования», я заканчивал рассказ о гибели Дрездена так:

Времена меняются, меняются технологии. И в один день, возможно, уже скоро, какой-нибудь арабский террорист-миллионер сожжет Нью-Йорк. И огонь этот будет только продолжением пожара, уничтожившего Дрезден.

Я и не предполагал, что 11 сентября 2001 года так и произойдет. Я только указал на тенденцию, но, как оказалось, к сожалению, «по пал в точку»…

27 сентября 2006 «The New York Times» опубликовала статью Дэви да Сангера «Ведение войны с терроризмом: доклад опровергает оптимистический взгляд». В ней автор, анализируя правительственный доклад о терроризме («Оценка национальной разведки»), ставит вопрос: «Успешна ли стратегия Вашингтона в деле ликвидации или ареста террористов, или новые враги появляются быстрее?»

Главный аргумент Буша заключается в том, что «единственный способ победить террористов — это оказывать на них непрекращающееся военное давление». Однако Дэвид Сангер не видит никаких успехов США на этом поприще:

Хотя оценить распространение тех, кто называет себя джихадистами, трудно, говорится в докладе, террористы «увеличиваются и численно, и по географической разбросанности».

Его авторы отмечают, что продолжение этой тенденции приведет «к увеличению числа терактов во всем мире», а «глубинные факторы, питающие распространение движения, в настоящий момент более весомы, чем его слабые места». …Доклад разведки не содержит оснований для долгосрочного оптимизма Буша. Скорее в его основе более мрачный вопрос министра обороны Рамсфельда, сформулированный ядовито:

«Не такова ли наша нынешняя ситуация, что чем упорнее мы работаем, тем дальше от цели оказываемся?»

Брюс Хоффман, профессор безопасности в университете Джорджтауна, ответил так:

«На мой взгляд, вывод, к которому подводит этот доклад, заключается в том, что у нас не хватит пуль на всех врагов, которых мы создаем».

Статья завершается запоздалым и унылым вопросом:

Если бы мы отложили конфронтацию с Саддамом Хусейном и сосредоточились на стабилизации Афганистана, занялись неоперившейся иранской ядерной программой или ближневосточным мирным процессом, не создало бы это иного игрового поля, где джихадисты были бы лишены ежедневных изображений бойни в Ираке, увеличивающих число их сторонников?

Что же США сделали «не так»? Прежде всего, следует понимать АЗЫ проблемы. Терроризм неразрывен от империализма, это, фактически, то же самое, ибо империализм и предусматривает по определению несправедливую политику «права сильного» и желания властвовать слабыми, а она и ведет обязательно к отпору со стороны слабого — в форме, в том числе, терроризма. Где нет империализма — там нет и терроризма.

Где есть империализм — обязателен и терроризм.

История терроризма как тени империализма — имеет два принципиально разных этапа: это терроризм в условиях тоталитаризма — и терроризм в условиях демократии.

Появление террористов как политических экстремистов связано с появлением наций в XIX веке и зарождением зачатков Гражданского Общества. В империях Европы появление национального и классового самосознания ставило нации или социальные группы в неравное положение. Яркий пример — это угнетенные царизмом России народы ее колоний (страны Балтии, Финляндия, Польша, Литва-Беларусь, Украина и т. д.), а самым притесненным был еврейский этнос. Неудивительно, что основную массу бомбистов и террористов составляли в царской России евреи (в основном эсеры, большевики и бундовцы).

Будучи не в силах решить свои проблемы иными путями, террористы шли на убийства представителей власти (убивали исподтишка всех подряд, а городовых «отстреливали как куропаток»). Быть террористом тогда было «героически», в том числе большевики себя с гордостью именовали террористами, а Феликс Дзержинский, руководитель ВЧК, одновременно являлся главным редактором издания «Красный террорист». Не следует также забывать, что и Первая мировая война началась как раз терактом в Сараево. Поэтому, в общем-то, разгул терроризма пришелся именно на те годы, а не на наше время.

Следует сказать, что политика террора — это объявление и ведение Гражданской войны. Когда большевики захватили власть в Петрограде, то белые ответили им робкой попыткой «белого террора» (то есть их же методами покушений на представителей власти), на что последовал уже вал «красного террора» в отношении белых не как представителей власти, а как всей этноклассовой группы. Правда, толчок дали сами террористы из числа несогласных эсеров (Ф. Каплан и др.), и под их предлогом Ленин объявил уничтожение всей белой оппозиции — но это уже детали истории.

Самое же главное в том, что ТОТ терроризм с покушениями на представителей власти — весьма отличается от НЫНЕШНЕГО терроризма, при котором жертвами становятся тысячи обычных граждан страны. Почему же произошла эволюция терроризма в такую совсем уж чудовищную форму протеста?

Суть — в менталитете террориста. Чего он вообще хочет своим терактом? Запугать. Но кого? В имперско-монархических странах Европы конца XIX и начала ХХ вв. целью ставилось запугать власти (монархов и их министров в первую очередь). Равно и в тоталитарных странах типа Германии Гитлера или СССР Сталина террорист мог чего-то добиться только покушением на первых лиц государства, а иной любой теракт (например, взрыв в метро) никак ни на что не влиял, ибо замалчивался СМИ.