Алексей Бокщанин - Императорский Китай в начале XV века

Однако функции Государственного секретариата носили чисто законодательный характер. Поэтому он не смог полностью заменить работу шести ведомств, располагавших как законодательной, так и исполнительной властью. Но и здесь дворцовые службы имели возможность противостоять обычной администрации. Таким противовесом выступали упомянутые выше палаты. Среди них были Палата императорских жертвоприношений ( Тайчансы ), Палата императорских угощений ( Гуанлусы ), Палата государственного церемониала ( Хунлусы ), Астрономический надзор ( Цзиньтаньцзянь ), Управление музыки и танцев ( Шэньлэгуань ) и т. д. Имелись также надзоры, ведавшие императорской казной, имперскими печатями, конюшнями и т. п. В целом эти службы во многом дублировали работу различных департаментов и отделов, подчиненных шести ведомствам.

Обязанности личной охраны императора и тайного сыска лежали на двух органах дворцовой службы — Цзиньивэе и Дун-гуане (иначе, Дунсигуань ). Цзиньивэй выполнял обе названные функции. Во-первых, это было воинское соединение, несшее охрану двора. Во-вторых, в распоряжении этого органа была сеть тайной полиции, следственные органы и даже особая тюрьма. Во главе его стоял уже упоминавшийся ранее близкий доверенный человек Чжу Ди — Цзи Ган. Как отмечается в источниках, «старшие и младшие офицеры [Цзи Гана] ежедневно собирали сведения о тайных делах сановников и простолюдинов, о тайных сочинениях, хитростях и злословии» [26, цз. 8, 2а]. Кроме того, Цзиньивэй следил за тем, чтобы «императорские указания широко распространялись по стране», т. е. за исполнением распоряжений двора [26, цз. 8, 2а].

Дунгуан был создан в 1420 г. Однако его прообраз — Управление сыскных дел Дунчан ( Дунчан цыши ) — существовал еще с февраля! 1410 г. [16, цз. 14, 1033]. В отличие от Цзиньивэя, состоявшего из военных чинов, Дунгуан был сформировая из дворцовых евнухов. Размещался он недалеко от императорского дворца, к северу от ворот Дунаньмынь. В задачу этого органа входило производить аресты и вести следствия по делам «о замыслах мятежей, злонамеренных речах, крупных изменниках и злодеях» [130, 36]. Как видим, полномочия были несколько уже, чем у Цзиньивэя, но зато более целенаправлены. По словам Ли Гуан-би, Дунгуан имел не меньшее могущество, чем Цзиньивэй, и оба этих органа помогали один другому и взаимно дополняли друг друга, за что получили в просторечии общее название — Гуан-вэй [130, 36].

В использовании службы сыска Чжу Ди следовал богатым традициям, накопленным во времена Чжу Юань-чжана. Дин И, автор монографии о специальных службах периода Мин, называет следующие побудительные мотивы их усиления: а) недоверие императорского двора сановникам гражданской администрации; б) боязнь возникновения недовольства в армии; в) беспокойство центральной власти по поводу исполнения ее распоряжений на местах [125, 2–3]. Применительно к рассматриваемому нами времени определяющими были первый и третий из названных моментов. К этому следует добавить нарастание конфликтных отношений Чжу Ди с удельными ванами, а также ощущение им непрочности своего положения в связи с необычными обстоятельствами прихода к управлению государством.

Последний мотив нашел отражение в источниках. В «Мин цзи», например, широкое развитие специальных служб при Чжу Ди объясняется следующим образом: «Император знал, что люди не следуют за ним, и хотел, используя власть, запугать Поднебесную» [26, цз. 8, 2а]. В связи с этим же нельзя сбрасывать со счета! и боязнь Чжу Ди за свою особу. В ноябре 1403 г. он говорил: «В повседневной жизни днем и ночью я должен принимать меры предосторожности» [23, цз. 25, 451]. Все это, вместе взятое, определило повышенное внимание императора к секретным службам, что выразилось, в частности, в дополнении их вторым из вышеназванных органов.

Цзиньивэй и Дунгуан не имели прямых аналогов в системе недворцовой администрации. Однако их функции в определенной мере перекликались с теми, которые исполнял аппарат цензорского надзора. Цензорат в период Мин, по словам Ч. О. Хакера, «был направлен на служение интересам монархов по ограничению гражданской и военной иерархий» [210, 47]. Ту же задачу в общем и целом исполняли и специальные службы. Причем сходство заключалось не только в контроле над исполнением императорских распоряжений на местах. Цензорат, так же как и названные органы, имел свою систему тайного надзора. Упоминавшийся выше (см. гл. III) цензор Чэнь Ин установил особую систему слежки. По образному выражению Ся Се, столичные и провинциальные чиновники были терроризированы Чэнь Ином до того, что боялись «бросить косой взгляд и пошевелиться» [24, цз. 14, 630].

Однако цензорская служба таила в себе и определенную опасность для самовластия императора. Как отмечает подробно исследовавший данный вопрос Ч. О. Хакер, «цензоры признавались специальными защитниками традиционного образа жизни и традиционных способов управления» и поэтому могли выступать «выразителями общественного мнения» [210, 50–51]. Иначе говоря, они могли противостоять политике двора. Отсюда известное дублирование их функций органами сыска. Неудовлетворение императора Цензоратом и потребность подменить его работу другими органами могли проистекать и из того, что цензорский надзор был весьма малоэффективен для исполнения своих прямых обязанностей. Этот его недостаток отмечался исследователями [210, 47]. Но в целом в случае с Цензоратом можно скорее говорить о дополнении его тайными дворцовыми службами, нежели о противопоставлении ему этих учреждений.

Расширяя и укрепляя дворцовую администрацию, Чжу Ди опирался преимущественно на две группировки людей — ученых из Академии Ханьлинь и евнухов. Члены академии пользовались в начале XV в. особым расположением двора, хотя формально никаких официальных изменений в их статусе по сравнению с предшествующими временами не произошло. Достаточно вспомнить, что все государственные секретари были членами академии. Во время походов и поездок императора (а в начале XV в. их было немало) именно из членов академии формировался круг доверенных лиц, которые должны были «помогать» наследнику в управлении государственными делами.

В руках членов Академии Ханьлинь была идеологическая политика двора. Они служили наставниками членов императорской семьи, чтецами и толкователями текстов при императоре. Помимо того что на них, как уже отмечалось, была возложена задача по составлению нового варианта «Мин Тай-цзу ши лу», им была поручена переработка в угодном для Чжу Ди свете канонического конфуцианского наследия — «Пятикнижья» («У цзин») и «Четверокнижья» («Сы шу») [23, цз. 158, 1803]. Они же в 1403–1407 гг. возглавляли грандиозную работу по составлению самой обширной из китайских энциклопедий — «Юнлэ да дянь».