Евгений Мороз - Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

Для полноты картины следует отметить, что обнажение зада, которое ассоциируется с переворачиванием нормального порядка вещей, практиковалось и безотносительно к каким-либо насмешкам. Этот жест использовался в различных магических ритуалах — как в колдовской черной магии, [285] «...Во время крестного хода разбойники оголяют зады и задом кланяются иконам, крестьяне стреляют в них, но пуля их не берет, так как атаман заговорил их; кощунственное антиповедение предстает при этом как поведение колдовское» (Успенский Б.А. Антиповедение в культуре древней Руси // Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1: Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994. С. 332). так и в качестве специального средства против черномагических ухищрений и вредоносных демонов [286] «Если в полночь увидишь бесхвостую сороку с синим огоньком над головой, и хочешь опознать, кто именно летит, то нужно снять штаны и, обернувшись к вещице задом, посмотреть на нее промеж ног, тогда она упадет на землю и превратится в женщину» (Неклепаев И.Я. Поверья и обычаи Сургутского края. Этнографический очерк // Записки ЗСО РГО. Омск, 1903. Кн. XXX. С. 51—57). Подобные поверья и магические практики известны у всех славянских народов. В восточной Болгарии, где запрещено было начинать тканье во вторник, плохой день, при необходимости делали это «на голый зад», говоря, что «на задницу зло не идет, зло проходит, а добро останется у человека»; в брестском Полесье при встрече с вихрем, в котором, по поверью, скрывается черт, советовали в виде оберега мужчине спустить свои штаны. В Подлясье, если подозревали кого-нибудь в колдовстве, поворачивались к нему задом, а иногда и показывали голую задницу. У русских для общения с домовым хозяин выходил в полночь без подштанников во двор, бил ими по стенам дома и матерно ругался, после чего домовой должен был любить скотину (костром.). Распространенным способом лечения эпилепсии было сесть голой задницей на покрытое черной тряпкой лицо больного, бьющегося в припадке, и произнести: «Какова гость, такова и честь» или «Чем родила, тем и накрыла», после чего болезнь уходила (полес.) (Агапкина Т.А., Валенцова М.М., Топорков А.Л. Славянские древности : этнолингвист. слов. / под ред. Н.И. Толстого. Т. 3. М., 2004. С. 357). . Иногда голый зад упоминается как символ общего обнажения тела и предельной бедности.

Что же касается «заветных» сказок, то в описываемом ими мире зад противостоит не столько лицу, сколько гениталиям, о чем с наглядностью свидетельствует сказка «Пизда и Жопа» [287] Афанасьев 1998. № 9. . Сексуальные отношения противопоставлены здесь испусканию газов. В других случаях эти мотивы самым неблагозвучным образом сочетаются. Таков, например, рассказ о мужике, который барыне «тепло в жопу загонял» [288] Там же. № 44. С. 119. , и другие еще более откровенные описания. Среди героев сборника Афанасьева упоминаются даже «Поп-пердун» и « Мальчик бздунок», поведение которых вполне соответствует таким прозвищам. Еще более непристойные эпизоды сопровождают сказки о царевне Несмеяне и царевне « Неоцененная красота». Пословица «Бздех не схватишь, в жопу не впятишь » [289] Там же. С. 488. разворачивается в сказочный рассказ о бабе, которая сумела победить черта, поставив ему такую невыполнимую задачу. [290] Там же. № 109 «Черт и баба». С. 346—347. В высшей степени непристойно звучат и характеристики анального секса, который упоминается в сказках, как в отношении женщин, так и в отношении мужчин.

Уничижительное отношение к заду не ограничено только произведениями «заветного» типа. Даже в былинах зад фигурирует в самых непристойных, насколько это возможно для этого высокого фольклорного жанра, ситуациях.

Особо отмечу, что ситуации, в которых герои русского эпоса восхищаются прекрасными ягодицами красавиц, не имеют к заду ни малейшего отношения — слово «ягодицы» или «ягодницы» означает в былинах щеки и помещается рядом с «бровями» и«ресницами»:

Ягодицы — как бы маков цвет,

А черны брови — как бы соболи,

А ясны очи — как бы у сокола! [291] Кирша Данилов 2000. С. 103 (№ 11 — «О женитьбе князя Владимира»).

Зад в былинах обозначается чаще всего словом «гузно», унаследованным эпосом из средневековой лексики. Употребляется и обозначение «жопа», иногда в насмешливо уменьшительной форме — «жопёноцько». Например, при описании наказания, которому пилигримы — калики подвергли неучтивого Алешу Поповича, говорится, что они

Тут схватили где Олёшеньку с добра коня,

Тут нахлопали Олёшеньки жопёноцько,

Тут не можот-де Олёшенька на кони сидеть . [292] Там же. Т. II. С. 59 (№ 215. «Сорок калик со каликою»).

Однако сравнение с другими версиями того же сюжета показывает, что это дополнительный и сравнительно поздний эпизод, имевший только локальное распространение. Уже выбор архаической лексики свидетельствует в пользу того, что истории, в которых используется лексема «гузно», восходят к более ранней традиции.

Особо можно выделить встречающееся в целом ряде былинных сюжетов понятие «бабье гузно», которое употребляется как пренебрежительное обозначение женщины или всего женского пола, с особым ударением на то, что женщина является объектом эротического вожделения. Для русского эпоса в целом характерна определенная антифеминистская направленность, и любовный интерес к женщине оценивается обычно как что-то предрассудительное.

Показательны рассказы о поединке богатыря с женщиной-воительницей. Сюжет этот известен и в других эпических традициях — в качестве классического примера можно указать на историю столкновения Зигфрида и Брунхильды в «Песне о Нибелунгах». [293] Жирмунский В.М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979. С. 224—231. Специфической особенностью русского эпоса является, однако, тот прием, с помощью которого богатырю удается победить соперницу. Воительница кажется непобедимой, пока ее не сокрушает удар, нанесенный под гузно. Иногда подобный подвиг приписывается богатырю Дунаю, но чаще всего он сопровождает рассказы о Добрыне Никитиче. Для былины о молодости Добрыни и встрече его с Ильей Муромцем, который учит юного товарища, как надо сражаться с женщиной, указанный эпизод столь характерен, что его упоминают даже в кратком пересказе былинной истории:

Илья дал ему совет, как биться с женщиной — ударить по пелькам (грудям. — Е.М.) и под гузно; Добрыня победил . [294] Григорьев. Т. II. С. 32.

В некоторых случаях совет бить под гузно понимается как эвфемизм для обозначения удара по гениталиям: