Евгений Мороз - Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

В этой сексуальной анатомии можно выделить два принципа — альтернативных по типу определения, но в реальности взаимодополняющих. С одной стороны, предполагалось, что каждый человек сопричастен обоим сексуальным началам. Особо ярко такая андрогинная концепция запечатлелась в поверьях, относящихся к зачатию и деторождению. Так, правая сторона женщины связывала ее с мужским миром, о чем свидетельствовала примета: «У которой жены правая пелька (грудь. — Е.М.) больше — то мальцев больше » [257] Смилянская Е.Б. «Собрание нужнейших статей на всяку потребу» («Суеверная книжица» из Библиотеки Казанского университета) // Отреченное чтение в России XVII—XVIII веков / отв. ред. А.Л. Топорков, А.А. Турилов. М., 2002. С. 105. . Тот же пространственный принцип определял широко распространенные приемы «детопроизводства», в соответствии с которыми зачатие мальчика требовало, чтобы муж осуществлял супружеский акт непременно с правой стороны. [258] Кабакова 2001. С. 138; Баранов 2002. С. 13. В свою очередь, женщина могла активизировать мужской потенциал своего мужа, удерживая его во время близости за правое яйцо [259] Баранов 2002. С. 13. . Уже во время беременности сходным образом определяли пол ребенка — в зависимости от того, в какой части живота будущей матери ощущается движение плода. Если ребенок пошевелится в первый раз в правом боку, то будет мальчик, а если в левом — то девочка. [260] Логинов К.К. Семейные обряды и верования русских Заонежья. Петрозаводск, 1993. С. 32. В тех случаях, когда супруги хотели зачать девочку, им надлежало совершать аналогичные действия, придерживаясь женской — левой ориентации. О том, что левая сторона мужчины сопричастна женской природе, напоминает мужской обычай носить серьгу в левом ухе. Возможно, чем-то подобным следует объяснить средневековую традицию ношения т. н. змеевиков , пришедшую на Русь из Византии. Змеевики содержали заговор против болезни матки, которая изображалась на них в виде змеи или клубка змей, однако, по крайней мере во многих случаях, обладателями таких «гинекологических» талисманов были на Руси мужчины. [261] Николаева Т.В., Чернецов А.В. Древнерусские амулеты-змеевки. М., 1991.

Но наряду с андрогинным восприятием человеческого тела существовало представление об исключительной соотнесенности мужчин и женщин со своим сексуальным началом. Эта идея представлялась более значимой, и в ряде случаев она «перекрывала» андрогинные принципы полового определения. Например, пальцы по форме своей могут рассматриваться как сугубо мужская часть тела, но если мужские пальцы соотносятся с величиной фаллоса, то с размером женских пальцев связывают глубину вагины. [262] Логинов 1996. С. 447.

Данное представление распространяется на одежду и рабочие предметы, которая как бы срастается со своими хозяевами, служа продолжением их тел. Женская обувь воспринималась как аналог вагины. Мужская шапка до такой степени сосредотачивала в себе мужское начало, что считалась средством для возбуждения женских грудей, и, натирая груди шапкой, молодые девушки надеялись их увеличить. [263] Лобач 2006. С. 61. Положенная под кровать новобрачных одежда и предметы «мужского пола» — штаны, топор, молоток, пест, пила или нож — гарантировали зачатие мальчика. В той же позиции женский платок, вязальная спица, гребень, серп или трепало должны были привести к зачатию девочки. [264] Кабакова 2001. С. 177.

Магическими способностями наделялись и физические субстанции. Приворотными средствами считалась менструальная кровь, кровь невинности и женские генитальные волосы, с чем был связан особый обычай «острижения шерстки» . [265] Миненок Е. Народная песня эротического содержания // Топорков 1995. С. 27-28. Такие же свойства приписывались мужским генитальным волосам и бороде, однако, при общем параллелизме, магический потенциал женского тела считался более сильным. Возможно, это является одной из причин преобладания среди русских любовных заговоров мужских текстов, адресованных женщинам (в записях XVII—XVIII веков 43 мужских против одного женского, в XIX веке — 35 мужских и 10 женских). [266] Топорков А.Л. Заговоры в русской рукописной традиции: История, символика, поэтика. М., 2005. С. 118. Произнося и записывая заклинания, мужчины компенсировали таким образом свое природное магическое несовершенство. Женская магия в меньшей степени нуждалась в вербальном выражении, могла и вовсе без него обходиться. Женщина воспринималась как преимущественное воплощение сексуального начала, откуда распространенные представления о женской природе главного божества любви — от Афродиты и Иштар до славянской Мокоши. Генитальная область в человеческом теле ассоциировалась с низом и левой стороной — т.е. с женскими направлениями пространства. Так, у старообрядцев Русского Севера принято обмывать в бане верхнюю часть туловища правой рукой, а от пояса и ниже — левой. [267] Чувьюров А.А. Конфессиональные особенности «бытового поведения» коми старообрядцев средней и верхней Печоры // Богданов, Панченко 1998. Последнее можно сравнить с традицией греков, использовавших левую руку для онанизма, [268] Лихт 1995. С. 211 а также и с отмеченным еще Овидием римским обычаем ласкать женщину именно левой рукой. [269] «Тогда я пожелал, чтобы ты была рядом со мной и левой рукой ласкать тебя под одеждой» (Amores. II, 15, 11. Ср.: Ars, II, 706).

Традиционная антропология является активно разрабатываемой сферой научных интересов. Можно указать на исследования, посвященные менструальной крови, [270] Агапкина Т.А. Славянские обряды и верования, касающиеся менструаций // Топорков 1996. С. 103—150; Листова Т.А. «Нечистота» женщины (родильная и месячная) в обычаях и представлениях русского народа // Топорков 1996. С. 151—174. волосам, [271] Гаген-Торн Н.И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы // Советская этнография. 1933. № 5/6. С. 76—88; Ревуненкова Е.В. Представления о волосах (опыт сравнительно-типологического анализа) // Фольклор и этнографическая действительность. СПб., 1992. С. 108—113. рту, [272] Пушкарева Н.Л. «Мед и млеко под языком твоим...» // Этнографическое обозрение. 2004. № 1. С. 63—76. ушам [273] См. примеч. 1. . В настоящей работе я хотел бы обратить особое внимание на часть тела, которая, как представляется, подвергается некоторой сегрегации в научной литературе. Это зад. Причины очевидны. Даже определение культурных ассоциаций, которые связаны с образом рта, вызывает у исследователей и, в особенности, у исследовательниц определенные внутренние затруднения; в работе же, относящейся к заду, таких затруднений существенно больше. Не случайно публичное обнажение зада является одной из самых распространенных форм оскорбления, что позволяло иногда использовать такой жест и в ходе межнационального общения. Например, в «Песне о взятии Казани» рассказывается, что после неудачной попытки взорвать городскую стену татарские женщины, стоявшие на этой стене, «ж[опу] показали: “Еще вот те, государь-царь, Казань-город взять!”» . [274] Исторические песни XIII—XVI веков / изд. подгот. Б.Н. Путилов, Б.М. Добровольский. М. ; Л., 1960. С. 98. Согласно песне, Иван Грозный казнил пушкарей, чья неловкость спровоцировала столь унизительную для него ситуацию.