Денис Хрусталёв - Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

HRM. № 77; PUB, I. № 204; Матузова, Назарова, 2002. С. 358–359.

HRM. № 79; Матузова, Назарова, 2002. С. 359–360.

HRM. № 78; Рошко, 1988. С. 109–111; Матузова, Назарова, 2002. С. 262–265.

См.: HRM. № 33, 62–66; PUB, I. № 86. См. также: ДРЗИ, 2000. С. 392–393; Selart, 2001. P. 166.

Плано Карпини, 1957. С. 75.

Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 263–264.

Плано Карпини, 1957. С. 78, 82.

Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 264.

Theiner, 1969. S. 46–47, № 96; Рошко, 1988. С. 112–113; Матузова, Назарова, 2002. С. 268–269. Перевод: Рошко, 1988. С. 108–109; Матузова, Назарова, 2002. С. 269–270. Здесь цитировано по: Матузова, Назарова, 2002. С. 269.

Основных аргументов у сторонников того, что послание от 15 сентября 1248 г. не было адресовано Александру Невскому, три: 1) 22 января 1248 г. папа именует его «герцогом Суздальским», а теперь вдруг «королем Новгорода»; 2) Осенью 1248 г. Александр был на Волге у Батыя и не мог получить послания; 3) Псков не был «его городом», а в булле говорится, что Александр «просил» папу разрешить построить кафедральный собор для католиков именно в Пскове (Taube, 1935. S. 406; Ammann, 1936. S. 271–272). Вместо Александра Невского в качестве адресата для послания Иннокентия предлагались самые невероятные кандидаты: от неудавшегося псковского князя Ярослава Владимировича до литовского князя Товтивила (в крещении Теофила), правившего позднее в Полоцке (Goetze, 1854. S. 25; Taube, 1935. S. 406; Ammann, 1936. S. 272–274; Пашуто, 1959. С. 378). Все сомнения этой группы исследователей были обстоятельно рассмотрены и отвергнуты в 1996 г. в специальной статье А. А. Горским: 1) смена титула при обращении к Александру Ярославичу вполне допустима, так как он был и герцогом Суздальским, и королем Новгорода. При разборе ситуации с Псковом принципиально было указать на суверенные права Александра в Новгородской земле, к которой, по мнению папы, относится и Псков; 2) да, действительно осенью 1248 г. Александр был у Батыя, но это не мешало писать послание в Риме — князь мог получить его позднее; 3) с 1242 г. псковичи однозначно признали власть Александра Ярославича и не имели самостоятельного правителя вплоть до 1253 г. (Горский, 1996-б. С. 65). Позиция и аргументы Горского вполне приняты историками (Selart, 2001. P. 166; Матузова, Назарова, 2002. С. 268).

Плано Карпини, 1957. С. 77–78.

Плано Карпини, 1957. С. 78.

ЛЛ, 470.

См.: Рашид-ад-Дин, 1960. С. 80; Тизенгаузен, 1941. С. 65–66; Вернадский, 2001. С. 72–73; Хрусталев, 2008. С. 242–243.

См.: Рашид-ад-Дин, 1960. С. 80–81; Тизенгаузен, 1941. С. 66–67; Хрусталев, 2008. С. 252–253.

В Новгородской IV летописи под 1242 (6750) г. сообщается, что накануне поездки отца к Батыю ездил Александр Ярославич (Н4Л, 228). Однако судя по тому, что в этом известии упоминается и поездка «къ канови»Олега Рязанского, можно предположить, что произошла путаница — вместо 1252 (6760) г., когда Александр действительно ездил в Орду, и в том же году монголы отпустили пленного Олега Ингваревича Рязанского (ЛЛ, 473), был отмечен 1242 (6750) г. В Новгородской IV известие о поездке Александра в 1252 г. отсутствует (Н4Л, 230).

ЛЛ, 471.

ЛЛ, 471.

Чаще всего исследователи датируют отбытие Андрея и Александр в Монголию концом 1247 г., а возвращение из монгольской столицы зимой 1249/50 г. (Клепинин, 2004. С. 79–80; Пашуто, 1956. С. 206; Андреев, 1996. С. 250; Кучкин, 1996. С. 19–20). Ю. К. Бегунов всю поездку относил к 1249–1250 гг. (Бегунов, 1995. С. 208; Соколов, 2004. С. 283). В. Л. Егоров предложил следующую хронологию поездки княжичей: «Выезд из Владимира — в начале лета 1247 г., пребывание во владениях Бату — до осени 1248 г.; выезд в Каракорум — осенью 1248 г.», а в конце декабря 1249 г. они уже опять во Владимире (Егоров, 1996. С. 47). Примерно такую же схему описывал и А. А. Горский, с учетом того, что начало пути относил к концу 1247 г. (Горский, 1996-б. С. 67). В этих расчетах принципиальным оказывается время смерти хана Гуюка, к которому направлялись князья. Точная дата его смерти отсутствует, но оценивается примерно от конца апреля до середины лета 1248 г. (Spuler, 1939. S. 43; Рашид-ад-Дин, 1960. С. 121; Егоров, 1996. С. 47; Горский, 1996-б. С. 67. Существуют предположения и о более широком диапазоне: Тизенгаузен, 1941. С. 66, прим. 4). При такой ситуации расчет Егорова никак не подходит: отправившись весной 1248 г., князья не застали бы Гуюка в живых, да и Батыя тогда не было на Волге. Дабы обойти хронологическую несогласованность, обычно исследователи предполагают, что Андрей и Александр встречались не с Гуюком, а с хатун Огуль-Гамиш, выступавшей регентшей в период между смертью Гуюка и выборами нового хана. А в путь они отправились с Волги, когда узнали о смерти Гуюка (Пашуто, 1956. С. 206; Феннел, 1989. С. 146–147; Кучкин, 1996. С. 19; Егоров, 1996. С. 46–47; Горский, 1996-б. С. 67; Соколов, 2004. С. 265). Но Огуль-Гамиш была сторонницей Батыя и помогала ему с подготовкой выборов Менгу — не было никакого смысла посылать к ней русских князей, да и санкция на власть в Руси, выданная ей, мало что значила. Скорее всего, Батый послал княжичей в Каракорум, чтобы подчеркнуть свое признание власти великого хана, создать видимость верноподданных чувств, а одновременно готовил покушение на Гуюка (Вернадский, 2001. С. 149). В летописи однозначно говорится, что Александр и Андрей вернулись «от Кановичь», то есть встречались с великим ханом (ЛЛ, 472). Таким образом, аудиенция у Гуюка должна была состояться не позднее лета 1248 г., а домой князья отправились еще до смерти хана (Вернадский, 2001. С. 153). Как известно, маршрут от Волги до Каракорума составлял около 4 месяцев (Плано Карпини проехал за 3,5; примерно столько затратил и Рубрук), что позволяет предположить отбытие Андрея и Александра из ставки Батыя в столицу Монголии не позднее февраля 1248 г., а возвращение на Русь не позднее зимы 1248/49 г. — так как в летописи события отнесены к 6757 (март 1249 — февраль 1250) мартовскому году, то не позднее марта — начала апреля 1249 г., когда сезон еще считался зимой. Так, же представлял хронологию событий Г. В. Вернадский (Вернадский, 2001. С. 153). Действительно, нет никакой необходимости растягивать это путешествие на три года: даже если Андрей и Александр гостили у Батыя несколько месяцев зимой 1247/48 г., а потом в Каракоруме летом 1248 г., то на все хватило бы и полутора лет — с поздней осени 1247 г. до ранней весны 1249 г. На что князья должны были потратить еще год — не ясно и не объяснимо. Ср.: Шенк, 2007. С. 45–46.

ЛЛ, 472.

Егоров, 1996. С. 48; Егоров, 1997. С. 51.

Иван Всеволодович последний раз упоминается летописью в 1246 г. в составе делегации, отправившейся к Батыю (ЛЛ, 471).

См. также: Рапов, 1977. С. 173–174.