Денис Хрусталёв - Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

«Из писем дражайшего во Христе сына нашего Вадьдемара, прославленного короля Швеции ( Sane litterarum carissimi in Christo filii nostri Valdemaris, Suecie regis illustris ), стало известно неприятнейшее для нашего слуха и души сообщение о тягчайших и жестоких нападениях, которые очень часто переносят верноподданные этого королевства от врагов Христа, называемых обыкновенно карелами ( Cariali ), и от язычников других близлежащих областей( et a paganis alijs circumiacentium partium ). Действительно, среди всех прочих опасностей, которые причинили названному государству коварства и жестокость этого племени, особенно в этом году, когда оно, неистово вторгнувшись в некоторые части данного государства, свирепо убило многих из его верноподданных, пролило множество крови, много усадеб и земель предало огню, подвергло также поруганию святыни и различные места, предназначенные для богослужения, многих возрожденных благодатью священного источника прискорбным образом привлекло на свою сторону, восстановило их, к несчастью, в языческих обычаях и тягчайшим и предосудительным образом подчинило себе» [240].

Документ этот сохранился не полностью и не имеет даты, однако благодаря трудам А. Х. Лерберга и Г. Рейна с уточнениями И. П. Шаскольского вполне уверенно признается папским посланием Александра IV, относящимся к 1257 г. и связанным с ответными мерами после похода на тавастов Александра Невского [241]. Сейчас эту атрибуцию можно считать признанной [242].

Упоминаемые в тексте наряду с карелами «язычники других близлежащих областей» — это, несомненно, русские [243], которых и в прежних посланиях папа Александр IV относил к неверным. Однако крестовый поход был объявлен только против Карелии. Причины этого, скорее всего, были не только в том, что шведы фактически не имели возможности и сил для вторжения на Русь, но и в связи с тем, что карелы реально являлись главными инициаторами вторжения в 1256 г. Вероятно, вожди карельских племен пригласили Александра принять участие в походе на емь в ознаменование своей покорности великокняжеской власти. С этим можно связать и отказ части новгородцев в Копорье от дальнейшего пути.

Когда полки двигались к Копорью было не известно куда готовился поход — общим мнением было «на чюдь». Но когда Александр объявил, что хочет напасть на тавастов «инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи». В. Т. Пашуто считал, что отказ значительной части новгородцев от похода на емь был связан с тем, что доходы от предприятия должны были преимущественно достаться князю, а не горожанам [244]. Это предположение И. П. Шаскольский считал «маловероятным», но признавал, что отказ от дальнейшего пути связан с той группой боярства, которая выступала оппозиционной Александру в ходе волнений 1255 г. [245]Полагаем, что если бы речь шла о сопротивлении внешнеполитическим акциям великого князя, то и к Копорью новгородцы не пошли бы. Вероятно, основной причиной отказа горожан от предприятия были трудности зимнего пути в далекую Тавастию. Но не следует исключать и нежелание воевать за карельские и великокняжеские интересы, все более отдалявшиеся от новгородских.

В торговом договоре Новгорода с немецкими городами, заключенном в промежуток между 1258 и 1263 гг. и подписанном Александром Невским, специально указано, что новгородцы не несут ответственности за ограбление купцов и другие хозяйственные споры в Карелии:

«Оже кто гоститъ в Корелу, или немци или гтяне, а что ся учинитъ, а то Новугороду тяжя не надобе» [246].

Под 1268/1269 г. новгородская летопись упоминает, что князь Ярослав Ярославич собрал полки и собирался идти на Ревель, но немцы прислали послов и уговорили сохранить мир. Тогда князь решил идти на Карелию, но и от этого его отговорили [247]. Трактовка этих событий вызывает затруднения у историков [248]. Однако все это очевидно указывает на обособленное положение Карелии в рамках Новгородской земли [249].

Нет никаких сомнений, что Александр Ярославич был жестким и властным правителем. Землю тавастов он разорил масштабно и основательно [250]. Наверняка, шведскому королю было на что жаловаться [251]. Однако закрепиться там русские и не пытались. Вскоре эти земли окончательно были поглощены шведскими колонизаторами. Новый виток борьбы в регионе начнется только в 1293 г., когда шведы начнут открытую агрессию против Западной Карелии, реализуя призывы верховного понтифика к крестовому походу, декларированные в 1257 г. [252]

Следует сказать, что в южной части земли тавастов сейчас зафиксировано 19 раннесредневековых городищ XI–XII вв. Из них наиболее обследованными являются городища Рапола ( Rapola ) и Хакойстен ( Hakoisten; Hakoinen ). Последнее — Хакойстенлинна ( Hakoistenlinna ) — расположено в 15 км южнее современной Хямеэнлинны ( Hämeenlinna ) и представляет собой скалу (высота 143 м над уровнем моря), спускающуюся двумя уступами к югу и главенствующую над окрестностями. На верхнюю часть городища Хакойстен ведет узкая тропа с вырубленными в граните ступенями — это самая неприступная часть укрепления — детинец. На вершине зафиксированы фундамент смотровой башни и каменная постройка. Нижний город ограждают массивные валы. Городище было вскрыто археологами в начале XX в. Тогда же появилось предположение, что Тавастхус ( Tavastehus ; совр. Хямеэнлинна) был первоначально основан на месте Хакойстенлинны, затем укрепление на Хакойстенлинне было разрушено и вновь заложено в 15 км севернее на острове у западного берега озера Ванаявеси ( Vanajavesi ), где и находится сейчас замок Тавастхус. Впервые Тавастхус упоминается в источниках в 1308 г., как третья по значению финская крепость (после Турку и Выборга), но местоположение ее не отмечено.

Этапов вторжения/разорения в Тавастии в XIII — начале XIV в. можно зафиксировать несколько. Особенно показательными являются летописные указания по новгородскому походу, состоявшемуся зимой 1310/11 гг. В новгородской первой летописи сообщается: «Ходиша новгородци воиною на Немецькую землю за море на Емъ съ княземъ Дмитриемь Романовичемъ, и переехавше моря, взяша первое Купецьскую реку<. > Потомъ взяша Черную реку всю, и тако по Чернои придоша к городу Ванаю, и взяша город, и пожгоша; а Немци възбегоша на Детинець: бяше бо место велми силно, твердо, на камени высоце, не имея приступа ниоткуду же; и сослаша с поклономъ, просяще мира; новгородци же мира не даша. И стояша 3 дни и 3 ночи, волость труче, села великая пожгоша, Обилие все потравиша, а скота не оставиша ни рога; и потомь идуче, взяша Кавгалу реку и Перну реку, и выидоша на море, и придоша здорови вси в Новъгородъ» [253].