Денис Хрусталёв - Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

Возможно, уже тогда у князя сложилось впечатление, что враги веры именно на Западе, а не на Востоке. Именно с Запада приходят коварные захватчики, а с Востока движется вселенская сила, к которой вскоре станет причастной и Русь. Как бы то ни было, шведский поход имел миссионерскую направленность. Те же цели преследовали и последующие вторжения ливонцев как на русские земли, так и на земли их финских союзников. Тем самым, ставилось под угрозу недавно обосновавшееся в Восточной Прибалтике православие. Прежде чем привести Русь к вассальной зависимости от Золотой орды, Александр Ярославич отбил несколько нашествий католических «христианизаторов», и перед князем стоял выбор — либо потерять политическую свободу своего народа при сохранении свободы духовной, либо потерять обе свободы. Далее мы увидим, какой выбор он сделает.

В отличие от Невской битвы, о которой мы располагаем лишь двумя независимыми источниками (статья в Синодальном списке НПЛ и Житие Александра Невского), о событиях на русско-ливонском пограничье в 1240–1242 гг. нам сообщает целый комплекс разнохарактерных памятников. Во-первых, летописи, как новгородские (НПЛ) и псковские (П1Л, П2Л, П3Л), так и суздальские (прежде всего, Лаврентьевская) и ростовские (Академический список Суздальской) [928]. Во-вторых, опять Житие Александра Невского (ЖАН), на протяжении многих столетий остававшееся важнейшим источником для интересовавшихся этой темой [929]И в-третьих, западноевропейские источники — прежде всего, полновесные известия Ливонской Рифмованной хроники (ЛРХ), а также дополнения из более поздних историописаний: «Хроника Ливонии» Германа Вартберга (ок. 1380 г.), официальная «Хроника Тевтонского ордена» (вторая половина XV в.), «История Ливонии» Иоганна Реннера (вторая половина XVI в.) и «Хроника Ливонии» Балтазара Рюссова (1578 г.) [930]. Многосторонность указаний позволяет в большинстве случаев избежать такой острой полемики по частным вопросам, которая была характерна при воссоздании событий шведского похода 1240 г.

В начале сентября 1240 г. немцы вместе с князем Ярославом Владимировичем захватили Изборск. Повторилась история весны 1233 года. Как и в тот раз, псковичи выступили навстречу захватчикам. Но теперь судьба улыбнулась интервентам. Под стенами Изборска 16 сентября 1240 г. состоялось сражение, в котором псковичи были разбиты. Погибло 600 (по данным ЛРХ — 800) горожан вместе с воеводой Гаврилой Гориславичем. Преследуя побежденных, немцы осадили Псков. Недельное обложение результатов не дало, начались переговоры, и в итоге немцы сумели вступить в город. Псковские летописи сообщают об этом кратко:

«Избиша Немци пскович под Изборском 600 муж, месяца сеньтября въ 16 день. И по семъ пришедшее Немцы и взяша град Псковъ, и седоша Немцы въ Пскове два лета» [931].

Наиболее пространный рассказ о событиях предлагает Синодальный список НПЛ. Однако он не содержит даты события (16 сентября) и не указывает численности погибших псковичей. Зато обладает многими иными подробностями, которые псковский летописец опустил и не счел достойным памяти потомков. Именно из сообщения НПЛ мы узнаем об участии в захвате Изборска все того же князя Ярослава Владимировича, сына Владимира Псковского, родственника и вассала Дерптского епископа Германа, обладателя земельных держаний в окрестностях Оденпе. Кроме княжича, выкупившегося, судя по всему, из русского плена в 1235 г. [932], под именем «немцы» скрывались «медвежлне, юрьевци, вельядци», то есть отряд интервентов состоял из орденских рыцарей из Вильянди (Феллина), а также вассалов Дерптского епископа из Дерпта (Юрьева) и Оденпе (Медвежьей головы) [933]. В изложении новгородского летописца сохранились также указания на особенности того соглашения, которое позволило немцам занять Псков. Приведем известие НПЛ полностью:

«Того же лета взяша Немци, медвежане, юрьевци, вельядци с княземь Ярославомь Володимиричемь Изборьско.

И приде весть въ Пльсковъ, яко взяша Немци Изборьскъ; и выидоша Пльсковичи вси, и бишася с ними, победиша я Немци. Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инехъ руками изъимаша.

И пригонивше подъ городъ, и зажгоша посадъ всь; и много зла бысть: и погореша церкы и честныя иконы и книгы и еуангелия; и много селъ попустиша около Пльскова.

И стояша подъ городомь неделю, но города не взяша; но дети поимаша у добрыхъ мужь в тали, и отъидоша прочее;

И тако быша безъ мира: бяху бо переветъ держаче с Немци Пльсковичи, и подъвели ихъ Твердило Иванковичь съ инеми, и самъ поча владети Пльсковомь с Немци, воюя села новгородьская;

А инии Пльсковичи вбежаша в Новъгородъ с женами и с детьми» [934].

Современные археологи с начала XIII в. фиксируют нарушение традиции заселения периферийных участков Псковского посада. По данным дендрохронологии, снижение строительной активности в 1220—1230-е гг. коснулось и старейшей части посада [935]. Эти годы были для псковичей беспокойными. В 1228–1231 гг. в стране бушевал голод. Не переставали беспокоить литовцы. Псковские летописи не знают подробных известий за этот период, но по новгородским фиксируются крупные литовские вторжения на зиму 1230 г. в район Селигера и в 1234 г. к Старой Руссе [936]. В 1236 г. псковичи вместе с меченосцами были разгромлены при Сауле [937]. 25 сентября 1239 г., как сообщает местная летопись, литовцы «на Камне» опять разгромили псковичей, угодивших в засаду: «В лето 6747 Избиша Литва на Камне пскович засадою, месяца сентября въ 25 день» [938]. В том же году Александр Ярославич начал строительство против литовских набегов укрепленной линии по Шелони — на границе Новгородской земли, — заметно выделив Псков из сферы своей ответственности.

После заключения в 1228 г. псковско-рижского оборонительного договора псковско-новгородские отношения переживали тяжелые времена. Осенью 1228 г. дело чуть не дошло до войны. К концу года стороны примирились, но князя Ярослава лишь формально признали сюзереном — в город не впустили. В 1229 г. в Новгороде утвердились черниговцы, которые никаких действий в отношении Пскова не предпринимали и своих прав, судя по всему, на город не предъявляли. Только в 1231 г. Ярослав вернул себе новгородский стол. А в 1232 г. псковичи приютили у себя Ярославовых противников — «Борисову чадь», и дело опять начало клониться к войне. К 1233 г. замирились, Псков признал сюзеренитет Ярослава и даже просил у него на княжение старшего сына Федора, но получили только Юрия, обездоленного сына Мстислава Удалого. Уже при описании событий 1234 г., когда псковичи поддержали новгородский поход на Дерпт, этот князь не упоминался. Надо полагать, в эти годы желание поддерживать добрые отношения с Ригой и Орденом не покидало псковичей. Трения сохранялись только с соседями из Уганди — прежде всего, кланом Буксхевден, включавшим княжича Ярослава Владимировича и претендовавшим на некоторые псковские земли.