Дмитрий Лютик - Неизвестная крепость Российской Империи

Однако в России после Крымской войны не было возможностей для осуществления планов генерала Тотлебена. Тем более восстание 1863–1864 гг. в Белоруссии, Литве и Польше осложнило общую политическую обстановку. Россия стала снова готовиться к встрече англо-французского флота в водах Балтийского и Черного морей, поэтому все фортификационные работы были главным образом сосредоточены в приморских крепостях, и в первую очередь — в Кронштадте и Керчи. Однако в 60-е гг. XIX в. также были проведены работы по укреплению сухопутных крепостей как раз на западе России — в Ивангороде, Новогеоргиевске, Александровской цитадели в Варшаве и Брест-Литовске [26].

Конец 60-х гг. XIX в. ознаменовался ростом боевой мощи средств осады крепостей. Изменились и сами укрепления. Генерал Тотлебен, возглавлявший российскую фортификационную школу, стал создателем теории о фортовом поясе. Подобные теории существовали давно, как в европейской фортификации, так и в российской. Одним из первых предложил выносить отдельные сооружения на 1–3 км от ядра цитадели французский фортификатор XVIII в. М. Р. Монталамбер. В России подобное новаторство принадлежало А. З. Теляковскому.

Э. И. Тотлебен, используя опыт обороны Севастополя, развил и технически обосновал идеи Теляковского, окончательно определив роль фортов в обороне крепости. Он показал, что фортовая крепость является главной и основной формой долговременной фортификации того времени, и разработал основные теоретические положения об устройстве форта. В этих вопросах российская школа фортификации обогнала западноевропейские школы с их взглядами на крепость как на убежище разбитой армии или на укрепление местного значения, защищающее переправы [27]. Ошибочность таких взглядов выявилась во франко-прусской войне 1870–1871 гг. Неожиданно быстрое поражение Франции с ее многочисленными крепостями заставило все государства, в том числе и Россию, пересмотреть свое отношение к вопросам фортификационной подготовки территории.

В 1871 г. по инициативе генерала Тотлебена были произведены рекогносцировки, съемки и изыскания в Виленском и Киевском военных округах. Работы проводились с целью избрания пунктов, занятие которых воспрепятствовало бы вторгнувшемуся противнику воспользоваться железнодорожной сетью, которая бурно развивалась в России. Рекогносцировки были проведены около Ковно, Белостока, Гониондза, Гродно, Дубно, Проскурова. Э. И. Тотлебен лично посетил эти города и дал соответствующие указания для разработки проектов намечавшихся к постройке крепостей. В 1873 г., вскоре после объединения Германии под главенством Пруссии, военный министр генерал Д. А. Милютин разработал проект действий России на европейском театре против возможной коалиции, который был принят в марте того же года на заседании Особого совещания под председательством Александра II. На этом заседании на основании доклада генерала Тотлебена было принято необходимым: « 1) усилить передовыми укреплениями (фортами) крепости — Ивангород, Новогеоргиевск, Александровскую цитадель в Варшаве и Брест-Литовск; 2) на северо-западной границе — укрепить Гродно как пункт переправы через р. Неман и опорный пункт для сбора войск; привести в оборонительное положение линию р. Бобра с возведением самостоятельного укрепления (форта-заставы) у м. Осовец на Лыко-Белостокской ж.д.; укрепить Ковно, Вильно и обеспечить переправу через Западную Двину у Риги » [28]. Предполагалось также фортификационное укрепление юго-западной, южной и кавказской границ. В первую очередь предназначались к постройке крепости Осовец, Дубно, форты в крепостях Варшавского военного округа (включая Брест-Литовск) и Очаковские укрепления, на что, по подсчетам, необходимо было ассигновать 37 млн. руб.

В последующие годы по распоряжению Главного штаба производились полевые поездки, рекогносцировки и съемки. На основании всего этого в 1879 г. военным министром графом Д. А. Милютиным был составлен доклад об укреплении Ковно, Гродно и Осовца. Доклад был одобрен и Александр II повелел безотлагательно приступить к исполнению предложенного плана. В отношении Гродно там отмечалось, что « с объявлением войны и вступлением неприятельской армии в наши пределы, прочное занятие нами Гродненской позиции в связи с Ковно и линией Бобр — Нарев — Буг представит неприятелю значительное затруднение при дальнейшем его движении как к Неману, так и в тыл Царства Польского, в обход находящихся там наших войск.

Если же неприятелю удастся оттеснить наши войска, действующие в поле, с одной стороны за линию Немана и далее, а с другой стороны за Буг, то уже связь наших войск в Северо-Западном крае с войсками Царства Польского не может происходить через Гродно, и в таком случае удержание нами этого пункта и находящихся в нем переправ могло бы иметь целью затруднить лишь дальнейшее движение противника и доставить нам возможность при переходе в общее наступление и удалении неприятельских войск обратно за Неман, тотчас же восстановить связь Царства Польского с Империей и пользоваться безостановочным движением по Варшавско-Петербургской железной дороге. Но в таком случае, т. е. когда Гродно должно быть предоставлено исключительно своим собственным силам, потребовалось бы для удержания этого пункта соорудить там долговременные укрепления, сильно вооруженные и обеспеченные всеми потребностями, необходимыми для упорного и продолжительного сопротивления.

Имея однако в виду значительность потребных на то расходов и возможность при благоприятном для нас обороте войны, обратным занятием Гродно весьма скоро восстановить как переправы через Неман, так и сообщения по Петербургско-Варшавской железной дороге, нельзя не считать излишними затрату как материальных средств, так и войск на удержание за нами Гродненской позиции даже по отступлении нашей армии к р. Щаре, тем более что Гродно не может служить исходным пунктом для решительного наступления, так как от него нет прямого пути к какому-нибудь важному предмету действий в Пруссии и самая местность к западу от Гродно мало пригодна для операций большими массами. На основании изложенных соображений требуется, чтобы укрепления у Гродно способны были сопротивляться нападению лишь полевых войск и полевой артиллерии на вышеопределенный начальный период войны, после которого в случае постигших нас неудач укрепления эти должны быть очищены от гарнизона и орудия вывезены, а частично обращены в негодность.

Соответственно с таким назначением должны быть возведены и самые укрепления у Гродно. При крепком занятии нами Ковно и Осовца неприятелю не представится возможность подвести к Гродно осадную артиллерию в скором времени после открытия военных действий, нападения же на Гродно больших неприятельских сил, но без орудий осадного парка, можно допустить и в начальный период кампании, в особенности со стороны левого берега Немана, когда армия наша удерживает за собой правый берег этой реки. С северной же стороны Гродно должно быть обеспечено лишь от нечаянного нападения небольших неприятельских отрядов, могущих подойти внезапно по переходу через Неман выше или ниже этого пункта. Переход же на правый берег Немана значительной части неприятельских армий и удаление нашей к востоку от этой линии неминуемо приведет к полному обложению Гродненского гарнизона, а потому при таком обороте военных действий гарнизон этот должен или оставить занимаемый им пункт и следовать за армией, или должен быть значительно усилен и обороняться до последней крайности » [29].