100 великих катастроф XX века

10 апреля владельцам фабрики было предъявлено официальное обвинение в неумышленном убийстве первой и второй степени. Однако они заявили о своей невиновности и были освобождены под залог в 25 тыс. долларов каждый. Если бы их признали виновными, то они могли бы получить от 10 до 25 лет тюремного заключения. Обвинение было основано на том факте, что большое жюри выявило: две девушки погибли на девятом этаже, не сумев открыть запертую на засов дверь. Закон запрещает замыкать двери, если в здании находятся рабочие.

Однако в декабре все то же большое жюри сняло с владельцев «Трайэнгла» обвинение в массовом убийстве, допустив, что запасной выход мог закрыть какой-нибудь служащий фабрики по собственной инициативе. «Нью-Йорк таймс» выразила свое возмущение в редакционной статье следующим образом: «Представители правосудия пришли к чудовищному заключению, что никто не виноват в массовой гибели людей, что ничего нельзя было сделать, или даже что — это было прекрасно выражено одной фразой, которой вполне достаточно для сокрытия многих дефектов юриспруденции и судебной власти, — «все совершилось по воле Божьей!» Такое заключение противоречит нормам общественной морали».

Катастрофа потрясла всю страну, и рабочие добились определенных результатов. Прямым следствием трагедии стало создание международного профсоюза белошвеек. Дни таких потогонных предприятий, как «Трайэнгл», были сочтены. В октябре 1911 года в штате Нью-Йорк был принят закон Салливана и Хьюи, который ввел общие правила пожарной безопасности и условий труда, затем распространенные на всю страну. Начальник пожарной охраны Эдвард Крокер ушел в отставку и возглавил общественное движение за пожарную безопасность. Ничто уже не могло оставаться по-прежнему как в области противопожарной профилактики, так и в том, что касалось условий труда на фабриках. Однако для этого потребовалось, чтобы произошла невероятная по масштабам трагедия.

Вечером 21 апреля 1930 года большинство заключенных в тюрьме штата Огайо были заперты в своих камерах. Как и все такие учреждения во времена Великой Депрессии, тюрьма, одна из самых больших в стране, была страшно переполнена. Федеральные тюремные власти в течение предыдущих 12 лет не раз подвергали ее руководство самой серьезной критике. Тюрьма не только была переполнена, но и условий содержания в ней совершенно не отвечали требуемым нормам.

Чтобы хоть как-то ослабить огонь критики, тюремная администрация задумала увеличить вместимость, сделав небольшую пристройку к западному корпусу. У стены корпуса были сооружены строительные леса и подвешены люльки. Именно там и начался пожар. Год спустя двое заключенных сознались, что совершили поджог. Они сделали это в знак протеста против того, что их заставили строить подмостки. Полив соляркой кучу тряпок, валявшихся под лесами, они подожгли ее свечкой, которую украли в тюремной часовне.

Пламя, раздуваемое легким ветром, быстро распространилось на корпус, где было 6 ярусов камер. В них размещалось около 800 заключенных. С загоревшихся строительных лесов огонь перекинулся на крышу, а поскольку там поверх деревянных стропил лежал лишь тонкий слой рубероида, она мгновенно заполыхала, осыпая заключенных в камерах верхних ярусов искрами. Занялись постельное белье и матрацы, заключенные, для которых камеры превратились в смертельную западню, подняли крик, умоляя, чтобы их выпустили из пылающих клеток. Охранники, следуя приказам Томаса Уоткинсона, старшего надзирателя верхнего яруса, отказались открыть камеры.

Несколько камер на нижних ярусах еще не были заперты на ночь. Обитатели этих камер, услышав крики своих товарищей, почувствовав запах дыма и увидев за окнами дождь искр, стали препятствовать тому, чтобы их закрыли.

Надзиратели, опять-таки бездумно выполняя приказ и инструкции, попытались силой загнать заключенных в камеры.

В результате возник стихийный бунт. Заключенные напали на надзирателей, валили их на пол, били о стены. Наконец им почти удалось выгнать тюремщиков с первого яруса. Тем временем сверху повалил густой дым. Заключенным стало трудно различать, кто стоит перед ними, не говоря уже о том, что дым сильно разъедал глаза и нос, но численный перевес был на стороне заключенных. Они вынудили надзирателей отступить к двери, которая вела в тюремный двор. Через нее от пожара можно было спастись всем. Один надзиратель попытался запереть вторую дверь, которая тоже вела во двор. Тогда двое заключенных, Джон Шерман и Чарли Симмз, напали на него и отняли ключи. Бросившись на второй и третий ярусы, они стали открывать камеры и выпускать арестантов. Шерман и Симмз успели выпустить 68 человек и вывести их во двор, прежде чем дым настолько заполнил помещения, что, задыхаясь, они бросили все и сами побежали вниз.

На шестом ярусе творился сущий кошмар. Поняв, наконец, что их упорство приведет к гибели людей, надзиратели Томас Литл и Джордж Болдуин начали уговаривать своего начальника Уоткинсона открыть камеры. Крыша уже рушилась, а каждая камера превратилась в настоящую печь. Несколько человек погибли, став живыми факелами, когда куски кровли упали прямо на них, но Уоткинсон стоял на своем и лишь громогласно повторял параграфы инструкции.

В конце концов Литл и Болдуин повалили шефа на пол и отняли у него ключи, но было уже слишком поздно. Ключи стали бесполезными железками, потому что металлические двери раскалились докрасна, а замки расплавились.

Вскоре крыша с оглушительным грохотом обрушилась, и здание стало огромным крематорием для всех тех, кто не успел выйти. Сотни человек горели заживо, а Литл и Болдуин ничем не могли им помочь и лишь наблюдали за этим страшным зрелищем, от которого волосы вставали дыбом. Спастись никому не удалось. Один надзиратель позже вспоминал: «Я видел лица, окутанные дымом, валившим из камер, как из дымоходов. Мы пытались выпустить несчастных, но не могли ничего поделать с решетчатыми дверями. Вскоре пламя полностью охватило камеры, и заключенные корчились в адских муках. Это была жуткая смерть».

На других ярусах возобладал более разумный подход, и надзиратели вместе с узниками стали взламывать двери ломами. Некоторые заключенные совершали героические поступки. Френк Уорд, бывший полицейский, один, без чьей-либо помощи выпустил 136 человек; «Большой Джим» Мортон, банковский налетчик, в момент начала пожара находившийся во дворе на прогулке, несколько раз кидался в огонь и вытаскивал заключенных, наглотавшихся дыма и потерявших сознание. Наконец его самого постигла та же участь, и уже другие вынесли Мортона на свежий воздух во двор.