100 великих катастроф XX века

Квергиш не согласился, потому, что концентрация газа в воздухе достигла такой величины, что включение факела могло привести к мощному взрыву. Кроме того, в факельной башне не хватало отрезка трубы коленообразной формы длиной в 1,5 м. Его съела ржавчина, и из США ожидали прибытия новой детали.

Единственным правильным решением была переливка. МИЦ в запасные емкости, предусмотренные на подобный случай. Но они уже были заполнены МИЦ, и переливать химикат оказалось некуда.

Рабочим, пытавшимся остановить утечку газа, пришлось надеть кислородные маски — иначе дышать было невозможно. Видимость составляла не больше полуметра.

Дежурный контролер, не нашедший кислородную маску, бежал с завода. Он отыскал свободный от газа участок, огороженный колючей проволокой высотой около двух метров, перепрыгнул через нее и упал на другой стороне, сломав ногу. Позднее его доставили в госпиталь, как и многих других пострадавших.

А газ продолжал беспрепятственно вытекать из поврежденной емкости до 2:30 ночи. В это время прибыл директор завода Джаганатан Мукунд и послал курьера в полицию с сообщением об аварии. Как позже выяснилось на следствии, администрация завода, как правило, не извещала местные власти об утечках газа.

Жители городка слышали сквозь сон вой аварийных сирен, но не придали ему значения и продолжали спать. Многие из них больше уже не проснулись. Облако ядовитого газа накрыло трущобы, и их обитатели умирали сотнями — во сне или задыхаясь и выбегая на улицу, где тоже не было спасения. С каждым вздохом в легкие попадало все больше яда, и люди замертво падали на землю. В стойлах гибли домашние животные.

Было прохладно, не более 15 °C, и газ низко стелился над землей. Если бы погода была более теплая, то он мог бы подняться вверх и рассосаться в верхних слоях атмосферы. Но было холодно, и трагедия продолжалась. «Когда мне стало трудно дышать, я проснулась, — рассказывала позже Рахис Вано. — Я услышала, как в соседних домах кричали люди, а затем до меня дошла волна газа». Рахис схватила двух своих маленьких сыновей, пытаясь бежать, но упала в жестоком приступе тошноты. Один малыш выскользнул из рук, но со вторым она все же выбежала на улицу, где волна газа поменяла направление.

Люди в панике выбегали из хижин на улицы и сливались в большую толпу, которая затаптывала тех, кто, теряя силы, падал.

Неуклонно двигаясь в юго-восточном направлении, облако газа достигло железнодорожного вокзала в Бхопале. Билетные контролеры, проводники и пассажиры почти сразу погибли.

В центре города возвышалась гора, и тысячи людей устремились к ней. Они надеялись, что газ пройдет ниже. «Дорогу к горе запрудили автомобили, велосипеды, авторикши, пешеходы, все, что могло ехать и идти, — рассказывал один из выживших. — Я видел, как выбившиеся из сил люди падали на обочину и умирали».

Люди подвергались и другим опасностям — многие попадали под колеса автомашин, автобусов и карет «скорой помощи». Полиция своими хаотичными действиями лишь усиливала панику. Полицейские мини-автобусы разъезжали в толпе, и из динамиков на их крышах разносилось: «Бегите! Бегите! Сюда подходит облако отравляющего газа!».

Больницы были переполнены. Врачи и медсестры делали все возможное для спасения пострадавших, которые, как правило, находились в крайне тяжелом состоянии. В госпитале «Хамида» люди умирали буквально каждую минуту. В конце концов, смерть перестали даже регистрировать, так как на это просто не было времени. Заместитель главврача госпиталя Н. Триведи рассказывал в интервью газете «Таймс»: «Люди подбирали даже незнакомых прохожих, не говоря уже о друзьях и родственниках, и доставляли сюда. Они сделали гораздо больше, нежели полиция и официальные учреждения».

Поток пациентов был так велик, что в большинстве больниц их стали класть по двое на одну койку. Когда все места были заняты, в складах, магазинах и прямо на улицах были развернуты полевые госпитали.

Когда, наконец, наступило утро, солнце осветило жуткую картину, которую раньше можно было увидеть только в фильме ужасов. На улицах в разнообразных позах валялись тысячи тел людей и животных, не слышалось пения птиц и стрекота насекомых, лишь ревели моторы грузовиков, объезжавших квартал за кварталом. Специально сформированные бригады обыскивали жилища и выносили трупы и умирающих.

Те, кто не умер сразу, медленно погибали в больницах. Больше всего страдали дети в возрасте от года до шести лет. Трагедия усугублялась тем, что ни врачи, ни родители не в состоянии были им помочь. Близкие молча стояли у дверей и наблюдали, как доктора ставят детям внутривенные капельницы и надевают кислородные маски.

Больше всего погибло людей в Джаи-Пракаш-Нагаре и Кали-Параде — двух трущобных кварталах, непосредственно примыкавших к зароду. Однако сильный ночной ветер занес ядовитые испарения и в другие районы города.

Кремация трупов, традиционная для Индии, следовала одна за другой, а некремированные тела хоронили в братских могилах. 10 дней спустя вновь началась сильная паника. Она была вызвана сообщением корпорации «Юнион Карбайд» о том, что в целях нейтрализации оставшихся запасов МИЦ завод будет запущен снова 16 декабря.

До аварии Бхопал насчитывал 900 тыс. жителей. Катастрофа унесла с собой жизни более чем 2 тысяч человек, и еще 200 тысяч пострадавших были вывезены из города для лечения. Около 100 тыс. человек покинули город сразу же после бедствия. После объявления «Юнион Карбайд» еще 100 тыс. беженцев набились в поезда, автобусы, автомобили, самолеты, использовались даже авторикши и двухколесные повозки, запряженные волами. Многие двигались пешком, лишь бы убраться подальше от места, где может произойти еще одна страшная катастрофа.

В помощь местным правоохранительным органам правительство послало армейские подразделения и специальные отряды полиции. Их задачей было предотвратить разграбление брошенных жилищ, а также поддерживать порядок в больницах и лагерях для беженцев.

Больные страдали потерей памяти, их постоянно тошнило и рвало, у многих наблюдались симптомы поражения центральной и периферической нервной системы — дрожание конечностей и всего тела. Многие лишились зрения, других постигла стойкая бессонница, у десятков тысяч людей оказались нарушены функции дыхания и пищеварения. Еще через год 40 % пострадавших находились в том же состоянии, у 40 % стали наблюдаться признаки выздоровления, а у 20 % больных состояние ухудшилось. Медицинские исследования дали основание полагать, что пациенты, вошедшие в эти 20 процентов, будут страдать еще очень долго, а возможно, и до конца жизни.

Процесс оказания помощи пострадавшим натолкнулся на многочисленные бюрократические препоны, сильно осложнявшие дело. Например, уколы кортизона делала одна бригада медиков, а лекарства от кашля и аспирин раздавали другие специалисты. Рашми Маюр, эксперт по организации здравоохранения в Бомбее из Института по изучению проблем городов, утверждал, что встретил человека, который умудрился получить за один день 250 таблеток от семи разных врачей.