Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

•kick

Спровоцировав вооруженным выступлением уход умеренных социалистов, большевики не просто обеспечили себе разовый перевес на съезде, а сумели отождествить власть своей партии (первоначально - с младшими, ведомыми союзниками) с властью Советов. Советская власть стала псевдонимом коммунистического режима. Это определило не только направление Российской революции на ее новом, Октябрьском этапе, но и путь, по которому Россия будет завершать переход к индустриальному, городскому обществу, социальному государству, к тому, что мы сегодня воспринимаем как современность. В нашей стране отныне современность получит название «Советская эпоха», в которой будут сосуществовать, синтезироваться и противоборствовать три начала - традиция российской культуры, социалистические идеи общества, более справедливого, равноправного, чем капитализм, и, наконец, авторитарный каркас коммунистического режима.

Большевики представляли собой узкий социально-политический спектр, но популярная идея советской власти помогала им опираться на широкое низовое радикальное движение, не управляемое из партийных центров. Однако его влияние на верхи режима ослабевало с каждым месяцем. Система согласования социальных интересов была разрушена, конфликты стремительно нарастали, страна скатывалась к широкомасштабной гражданской войне, которая сама по себе грозила добить экономику и разрушить и без того слабые предпосылки социализации.

Сторонники компромисса в ноябре 1917 г. еще пытались в ходе переговоров, начатых по инициативе профсоюза железнодорожников Викжель, предотвратить Гражданскую войну и возродить идею однородного социалистического правительства. Но радикально-авторитарное ядро партии большевиков уже сделало решающий шаг к властной гегемонии и не собиралось уступать господствующие позиции. Умеренные социалисты также не были готовы ни к компромиссу, ни к решительному столкновению с большевиками, справедливо опасаясь широкомасштабной гражданской войны и рассчитывая, что выборы в Учредительное собрание кардинально изменят ситуацию.

Но большевики не собирались уступать власть «парламентской говорильне». Теперь их интересовали не компромиссы и баланс сил. Они начинали наиболее решительную и долгосрочную в истории попытку преодолеть капитализм.

26 октября в Петрограде образовался новый центр власти, действовавший от имени рабочего класса и крестьянства, а в действительности опиравшийся на радикальные городские низы и солдатскую массу. Казалось, Совнарком может лишь плыть по течению, выполняя требования взбудораженных и уставших от войны масс. На местах ситуация еще не определилась, было ясно лишь, что попытка Керенского вернуть власть скорее всего обречена - его почти никто не поддерживал, поход нескольких сотен казаков Краснова на Петроград провалился, и 1 ноября Керенский покинул российскую политическую сцену, бежав из Гатчины. Но в каждой губернии и городе продолжалась борьба за влияние самых разных политических сил - иногда вооруженная. Совнаркому предстояло еще заняться собиранием земель, как-то выкрутиться из состояния войны и разрухи.

Самый близкий политический союзник большевиков Суханов писал через четыре года: «Несмотря на все шансы победить в восстании, большевики заведомо не могли справиться с его последствиями: заведомо не могли по всей совокупности обстоятельств выполнить возникающие государственные задачи» 1305 . Действительно, беспорядочный раздел земли усугубил продовольственные проблемы и вызвал разгул насилия в стране, вместо мира без аннексий и контрибуций получился грабительский «похабный» Брестский мир и длительная гражданская война. Вместо хлеба города получили полуголодное существование, хуже, чем в 1917-м. Не были реализованы и основные положения «Государства и революции». Даже власть Советов была замещена жесткой диктатурой Совнаркома, его бюрократической иерархии и репрессивных структур. Все получилось не так, как было обещано. Но Суханов оказался не прав в главном - в конечном итоге большевики решили возникающие задачи и справились с последствиями не только Октябрьского переворота, но и всей революции 1917-1922 годов. Вероятно, справиться можно было иначе и даже гуманнее и эффективнее. Но обсуждение этого вопроса нужно вести отдельно.

Дело в том, что большевики приходили к власти не ради демократического мира и раздела помещичьих земель. Тактические задачи, которые они «не могли решить», по мнению Суханова и других наблюдателей, были «мелочами игры», средством удержаться у власти и консолидировать общество в преддверии решения куда более важных задач - выхода за пределы капитализма, создания коммунистического общества, спроектированного Марксом как централизованная система, где все работают по единому плану. Осуществление этого проекта определило судьбу России и во многом - всего мира в XX веке.

Фраза «История не знает сослагательного наклонения», которая произносится, как правило, с многозначительным: «как известно», отдает тему исторических альтернатив на откуп публицистам. Эта фраза - лозунг фаталистов, и я готов противопоставить ей прямо противоположную: «История знает сослагательное наклонение». Исследователь-историк не может игнорировать возможности иного течения событий, он не сможет адекватно оценить событие и его последствия, если не поинтересуется также возможными альтернативами. Но научный анализ альтернатив должен быть лишен публицистической залихватскости, идеологической однолинейности, когда писатели смело отметают любые исторические закономерности, социальную причинность, чтобы прочертить линию от реальных событий к желаемому идеалу или жуткой катастрофической картине. Исторические альтернативы, как правило, неоднозначны. Это - возможное развитие, и его возможность тоже необходимо доказывать.

Прежде всего возникает вопрос: а была ли возможность вообще миновать революцию в России? Известно, что некоторые страны сумели обойтись без революционных потрясений при переходе от традиционного аграрного общества к индустриальному урбанизированному, но это - скорее исключение, а не правило. Чтобы возникла возможность избежать революции, в господствующих классах должна сформироваться группа реформаторов, способных не только провести филигранные реформы на опережение, как правило в ухудшающейся социальной ситуации, но и преодолеть эгоизм правящих слоев. В начале XX в. переход к индустриальному обществу накопил горючее для социального взрыва, а к серьезным преобразованиям правящая элита не была готова. Так что в той или иной форме революция в начале XX столетия была неизбежна. В России реформы, даже последовавшие за революцией 1905— 1907 гг., исходили из необходимости сохранения и самодержавия, и помещичьего землевладения. Система и в 1905 г. «не поняла намека истории». Завалы на пути дальнейшей модернизации России сохранялись, реформы не помогли решить ни проблему острейшего аграрного перенаселения, связанную с помещичьей системой низкой производительности труда на селе, ни их последствий в городе, сохранявших взрывоопасную социальную обстановку. Накапливался и конфликт в элитных слоях, порожденный аристократически-бюрократическим характером правящего слоя, вызывавшего неприятие в остальных элитных слоях.