Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

После очевидно незавершенной революции 1905-1907 гг. новая революция была предопределена. Но ее формы и результаты могли быть совершенно различными. На повестке дня стояла «доводящая» революция, которая должна была заставить монархический режим пойти на дальнейшие уступки по вопросам, поставленным Первой русской революцией. Эта альтернатива может моделироваться с учетом таких революций относительно низкой интенсивности, как «Славная революция» в Англии и революции первой половины XIX в. во Франции. Собственно, эта повестка дня и ставилась либеральной оппозицией в Феврале 1917-го. Но Российская революция не остановилась, двинувшись вглубь. Это произошло по двум причинам: во-первых, процесс индустриальной модернизации уже к 1905 г. выдвинул на повестку дня «рабочий вопрос», во-вторых, мировая война обострила социальные кризисы в городах и придала характеру революции примесь солдатской.

Значение «рабочего вопроса», тесная связь рабочего движения с социалистическим и готовность их действовать самостоятельно, независимо от либеральной элиты - основание считать, что революция в любом случае, даже без войны, имела бы сильную социальную составляющую. Если применять французские модели, то речь может идти уже о революциях 1848-1849 и 1870-1871 гг. Эти параллели рассматривались социалистами и в 1905 г., и повестка дня не изменилась в период между революциями. Итак, с нашей точки зрения, уже к 1914 г. в России в ближайшие годы была неизбежна глубокая социальная революция, однако не столь разрушительная, как случилось в 1917-м. Во всяком случае, сохранялись возможности избежать обрушения власти, очаги социального возмущения могли быть локализованы, преобразования могли удержаться в рамках умеренных социал-либеральных реформ. Однако необходимо оговориться, что более скромный размах революции мог быть обеспечен в случае гибкой политики властей, готовности сочетать репрессивные меры и глубокие социальные реформы. Опыт 1917 г. показывает, что действия правящих слоев Российской империи - и консервативных, и либеральных - способствовали эскалации революции.

Из сказанного следует, что большое значение имел «выбор» времени начала революции. Здесь сходятся две альтернативы. Первая, упомянутая выше, - революция в условиях мира, то есть развитие России в условиях, когда стране удалось бы избежать участия в мировой войне, во всяком случае до революции (обычно формулируется как: «Если бы не война!»). Вторая - революция начинается уже после завершения войны, в условиях демобилизации после победы Антанты.

Для Германии, Австро-Венгрии и России война закончилась революцией. Можно сколько угодно рассуждать о таких «причинах» революции, как интриги оппозиции и происки шпионов врага, но все это было и во Франции, Великобритании. А там революций не произошло. Однако Россия отличается от Германии тем, что находилась в коалиции потенциальных победителей, как, например, Италия. После войны в Италии также произошла дестабилизация социальной системы, но не столь интенсивная, как в России, Германии и наследниках Австро-Венгрии. Таким образом, возможность более умеренной революции зависела от того, могла ли Система дотянуть до конца войны, то есть -всего около года (с учетом того, что выход России в 1917 г. из войны несколько облегчил положение Германии).

Стало ли начало революции именно в начале 1917 г. результатом прежде всего объективных или субъективных факторов?

Война дестабилизировала финансовую систему, начались сбои в работе транспорта, падение выпуска продукции в тяжелой промышленности. Сельское хозяйство сокращало производство продовольствия в условиях, когда нужно было кормить не только город, но и фронт. Произошло падение уровня жизни рабочих - вплоть до полуголодного состояния зимой 1917 г. Царская бюрократия не могла решить эти сложнейшие задачи, но проявляла свою инициативу в коррупции и других злоупотреблениях, средоточием которых общественность была склонна считать императорский двор. При этом предпринимательские круги в этом отношении не выделялись в лучшую сторону. Война активизировала общество, а неудачный ход боевых действий (обусловленный состоянием русской армии) дискредитировал власть.

Либеральные деятели были не прочь воспользоваться ухудшением ситуации, чтобы добиться воплощения в жизнь своей мечты - конституционной монархии, развития страны «по английскому пути». Но ведь ситуация действительно продолжала ухудшаться, и настолько, что это стало вызывать опасения «русского бунта, бессмысленного и беспощадного». «Общественности» приходилось маневрировать перед двумя перспективами - глухой абсолютистской реакции и смуты.

Задача либералов в этих условиях заключалась в том, чтобы добиться от императора конституционных уступок до того, как режим доведет дело до социальной революции. Но Николай II упрямо отказывался от уступок, чурался перемен, заменяя действия колебаниями.

И эта расстановка политических сил, и политический стиль государя сформировались до войны, а во время войны лишь усугубились. Если правитель не привлекает к сотрудничеству «общественность», она начинает работать в режиме «теневого кабинета» - искать пути воплощения в жизнь своих идей вопреки воле «некомпетентной» и эгоистичной власти. Это сделало либеральное крыло Думы центром общественного недовольства и снискало ей значительную популярность, в том числе и в среде генералитета.

Такое влияние «прогрессистов» позволяет поставить вопрос о «превентивном перевороте», который мог привести к либерализации до революции и тем снять часть противоречий. В то же время нельзя забывать, что в напряженной социальной ситуации подобные перевороты как раз и оказываются стартовой точкой революций (такой сценарий имел место, например, в Португалии в 1974-1975 гг.).

Свою лепту в начало революции (но не «желательной» для либералов дворцовой, а настоящей, социальной) внесло наступление на социальные права рабочих, спровоцировавшее забастовки и локауты.

В феврале 1917 г. хватило призыва небольших революционных групп, чтобы население Петрограда вышло на улицы. Политика самодержавия была такова, что обеспечила раскол элиты перед началом социальных волнений. Кризис социальной системы поставил крупные города перед лицом таких волнений.

Все это делает альтернативу «Россия без революции» невозможной, а «Революции после войны» (а не во время войны) - маловероятной.

Однако если шанс избежать революции в 1917-1918 гг. у России был, то именно Николай II свел его к нулю.

После создания Советов речь шла не о бунте и не о политическом перевороте, а о борьбе широких социальных слоев за власть с целью изменения самих принципов формирования социально-политической системы страны, то есть о социальной революции.