Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

В 1914 г. цены на продовольствие выросли на 16%, в 1915 г. - на 53%, а к концу 1916 г. составляли 200% довоенных. Стоимость жилья в городах росла еще быстрее. Цены на промтовары подтягивались за сельскохозяйственными, но не сразу. Так что «вместе с потоком бумажных денег в деревню потекли предметы городской культуры и комфорта. Крестьянин стал обзаводиться лучшей одеждой, обувью, граммофоном, мягкой мебелью» 239 239 Литотенко Л. Н. Указ. соч. С. 156-157. . А вот по городским низам, напротив, был нанесен удар. Историк экономики С. Г. Струмилин подсчитал, что реальная заработная плата в 1914-1916 гг. в России упала на 9% 240 240 Струмилин С. Г. Избранные произведения. Т. 1. М., 1963. С. 378, 382. Миронов, ссылаясь как на Струмилина, так и на С. Н. Прокоповича, считает, что падение было «умеренным», так как следует учитывать помощь рабочим со стороны предпринимателей и государства, которая составляла 8,3% зарплаты. {Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революции в имперской России... М., 2013. С. 571.) Но ведь такая помощь оказывалась и раньше, и эти факторы не могли существенно скорректировать цифры падения зарплаты. Сам Прокопович считал, что доходы рабочих за войну даже выросли, но Миронов понимает, что эта оценка излишне оптимистична, и признает факт падения реальной зарплаты. . То есть речь идет о возвращении к зарплатам периода кризиса начала века, чреватого революцией 1905-1907 гг. В Петрограде ситуация была хуже. По подсчетам И. П. Лейберова, зарплата петроградских рабочих в 1913-1916 гг. упала на 5-10%, а в феврале 1917 г. составила лишь 75-80% от уровня 1913 года 241 241 Лейберов И. П. На штурм самодержавия: Петроградский пролетариат в годы Первой мировой войны и Февральской революции (июль 1914 - март 1917 г.). М., 1979. С. 20. .

Для низкооплачиваемых слоев рабочих дороговизна была настоящим бедствием. В условиях инфляции рабочие не могли накопить средства «на черный день», что ставило семью на грань катастрофы в случае увольнения. К тому же, по данным Рабочей группы ЦВПК, рабочий день, как правило, был удлинен до 12 часов и больше плюс обязательные воскресные работы. Рабочая неделя выросла на 50%. Перенапряжение вело к росту заболеваний 242 242 Государственная дума. 1906-1917. Стенографические отчеты. Т. 4. С. 300. . Всё это усугубило ситуацию в городах.

На массовые социальные выступления власти реагировали как и прежде - с помощью войск. 10 августа 1915 г. в Иваново-Вознесенске была расстреляна демонстрация рабочих, погибло несколько десятков человек.

Но все же нет оснований считать, что именно война стала основной причиной революции как таковой. Социально-экономические последствия Первой мировой были противоречивыми. Как и последствия столыпинских реформ, они накладывались на более глубокие и масштабные кризисные явления, не меняя ситуацию качественно. В России начала XX в. оставались причины для повторения революции, и столыпинская реформа не сняла их и не могла снять даже при условии более длительного осуществления. Война сначала даже подморозила нарастание революционного кризиса, а затем усугубила его разрушительность.

Итак, с нашей точки зрения, уже к 1914 г. в России в ближайшие годы была неизбежна глубокая социальная революция, однако не столь разрушительная, как случилось в 1917 году. Во всяком случае, сохранялись возможности избежать обрушения власти, очаги социального возмущения могли быть локализованы, преобразования могли удержаться в рамках социал-либеральных. Однако необходимо оговориться, что более скромный размах революции мог быть обеспечен в случае гибкой политики властей, готовности сочетать репрессивные меры и реформы. Опыт 1917 г. показывает: правящие слои Российской империи действовали таким образом, что это способствовало эскалации революции.

В основе революционного кризиса лежал все тот же индустриальный переход, модернизация. Она порождает и кризис аграрного общества (включая его демографические аспекты), и рационализацию сознания как низов, так и верхов (которая на Западе была связана с Реформацией, а в России - с ростом атеистических настроений), и неадекватность новым вызовам политики аристократической элиты, и обострение борьбы в элите, куда продвигаются технократически мыслящие новые кадры; и нациестроительство, вызывающее обострение конфликтов между этносами, прежде уживавшимися на одной территории.

Из общего корня индустриальной модернизации идет множество побегов разной величины. Но не будем забывать, что революция начинается в городах, и прежде всего в столицах. Поэтому магистральной линией, из которой вытекает социальный кризис революционного типа, является накопление недовольства в городских слоях. С одной стороны, это недовольная своим положением и положением дел в стране технократическая элита, которая обеспечивает политическую составляющую революции (раскол элиты), с другой - это вытесняемые из деревни люди (и в этом отношении аграрные проблемы важны для понимания событий в городах), которые приходят в город за лучшей жизнью и не находят ее. Давление бедной деревни на рынок труда тормозит рост уровня жизни рабочего класса, способствует увеличению переходных, неустоявшихся, не закрепивших своего положения в социальной структуре, а иногда и прямо бедствующих слоев. Так образуются два очага социального кризиса, усиление которых и формирует революционную ситуацию.

Экономический рост и модернизация России закономерно приближали ее к революциям. Революции были глубоко закономерными, а не случайными явлениями. Случайности могли определять время начала, формы и глубину протекания революций. Если бы России удалось обойтись без революций, это была бы случайность - удивительное сочетание факторов. Но такая случайность не произошла - закономерности, ведущие к революционным взрывам, оказались сильнее.

Все это делает альтернативу «Россия без революции» невозможной, а «Революции после войны» (а не во время войны) - маловероятной.

Однако если шанс избежать революции в 1917-1918 гг. у России был, то Николай II и его окружение свели этот шанс к нулю.

2002. С. 154.

Приняв под давлением революции манифест 17 октября 1905 г. и согласившись на создание парламента с урезанными правами, Николай II перекраивал избирательное законодательство, чтобы обеспечить более выгодный для самодержавия состав депутатского корпуса. Делиться властью с «общественностью» он не желал. Что же удивляться, что «общественность» (то есть интеллигенция и политизированная часть буржуазии) относилась к самодержавию критически и по мере сил интриговала против имперской бюрократии, эффективность работы которой оставляла желать лучшего. Закрытость круга, где принимались ключевые для страны решения, порождала множество слухов, а уж затем оппозиционная пресса могла раздувать реальные и выдуманные сообщения о злоупотреблениях царского окружения. Эта ситуация встречается во многих странах, где разлагаются аристократические порядки. В основе революции лежит социальный кризис, вызванный трудностями индустриальной модернизации страны, на пути которой встал социальный эгоизм аристократии и бюрократии.