Юрий Салин - История экономики Дальнего Востока

Однако такое было далеко не везде. И хотя признавалось единогласно, что обеспеченность жильем должна быть на Дальнем Востоке лучшей, чем в других регионах, наблюдалось отставание - у нас приходилось по 12 кв. м на человека, тогда как в среднем по РСФСР - 13 кв. м. Повышенной оказалась по сравнению со среднесоюзной и доля деревянных строений, домов барачного типа. Конечно, интенсивно строились клубы, кинотеатры, учреждения здравоохранения и образования. Объем бытовых услуг вырос на Дальнем Востоке за период с 1970-го по 1982-й год в два раза, а в сельской местности - в три раза. И все же этот рост отставал от потребности экономического и социального развития региона, что автоматически отражалось на показателях текучести кадров, эффективности производства и прочих экономических показателях.

Тем не менее усилия по привлечению населения на Дальний Восток не пропадали даром. За период 1961-1977 гг. оно увеличилось более чем на треть, причем этот процесс происходил за счет миграции населения из других районов страны. Значимость этого явления трудно переоценить, потому что таким образом действительно возрастал экономический потенциал региона, его оборонная мощь [26].

Широкое распространение получил и такой подход, как формирование рабочих коллективов на месте выезда. Тридцать краев и областей СССР приняли в этом активное участие. Так возникли МолдавстройБАМ в Алонке, Укрстрой в Ургале. На этих мощных предприятиях и организованность была выше, и подбор специалистов гораздо лучше; там на месте выезда сразу формировались партийная и комсомольская ячейки, профсоюзные комитеты, высокой была сознательность, а также степень личной и коллективной ответственности.

Эти коллективы высылали на место передовые отряды, которые возводили сначала поселки со всей положенной инфраструктурой - жильем, объектами соцкультбыта, дорогами и коммуникациями, а потом начиналось производственное строительство. Так было в Нерюнгри, угольной столице Дальнего Востока, и потому проблемы трудообеспечения ощущались там меньше, вопросы закрепляемости населения стояли не так остро.

И все же такая форма трудообеспечения годилась скорее не для создания постоянного населения, а для строительства производственного потенциала Дальнего Востока. Показатели стабильности населения оставались низкими - в нашем регионе доля личных домов, построенных за счет индивидуальных средств населения, составляла всего 2%, что было в четыре раза меньше, чем в среднем по РСФСР.

В общем, в регионе повторилась ситуация начала XX века, когда при строительстве Амурской железной дороги тоже возникли было надежды на привлечение сюда постоянного населения, когда тоже принимались разнообразные меры и выделялись значительные средства, чтобы стимулировать закрепление строителей в районе дороги. Однако все было тщетно. Оставались немногие. Проблема выходила далеко за пределы любых не только экономических или административных решений, она оказалась, как говорят математики, инвариантной даже относительно смены общественно-политического строя. И глубина ее порождала сомнение в ее разрешимости вообще.

Ведущими в регионе в советские, равно как и в царские времена, были "мужские отрасли" - флот, рыбодобыча, судоремонт, лесоповал и лесопереработка, шахтная и карьерная добыча руды... Эту однобокость надо было преодолевать, требовалось создавать "женские отрасли" - сферу услуг, легкую промышленность, имея в виду, что это еще больше усугубит убыточность региональной экономики. Увы, но и при царях, так же как и при секретарях, руководители грустно констатировали нехватку женщин, что создавало неизбежные перекосы в социальном и экономическом развитии: в конце XIX века доля женщин составляла в Амурской области 43,2%, в Приморской области 31,7%, на Сахалине - 27,1% [27]. И хотя генерал-губернаторы не выдвигали, подобно Валентине Хетагуровой, лозунга: "Комсомолки - на Дальний Восток!", - все же и им пришлось принимать меры, повышая ставки на переселение женщин.

При строительстве БАМа очень скоро пришлось взять курс на подготовку специалистов на месте, так как приезжие обычно по истечении предусмотренных договором сроков уезжали обратно. Но и это, как скоро выяснилось, - палка о двух концах. На "стройку века" приезжало много романтически и патриотически настроенной молодежи. Ехали по велению души. А специальности у них не было. Да и среди тех, кто приехал сюда "за длинным рублем", тоже было много таких, которые мало зарабатывали "на материке" из-за своей низкой рабочей квалификации. Всех приходилось обучать строительным и дорожным специальностям. Так, в Главбамстрое в 1975 году было подготовлено 318 рабочих, а в 1978 году - уже 4579 [28].

Но такая забота о повышении квалификации кадров приводила к парадоксальному результату - не Запад стал кузницей кадров для Востока, а наоборот. Специалисты, подготовленные в наших краях, уезжали назад на свою малую родину, потому что с полученной специальностью они могли уже устроиться на месте выезда гораздо лучше, чем до отъезда, а в нашем регионе они так и не получали приемлемых условий. Обеспеченность жильем, детскими дошкольными учреждениями здесь оставалась ниже, чем в центральной России, еще хуже дело было со сферой услуг, образованием и культурой. И вот романтически настроенная холостая молодежь, получив специальность и уверенность в себе, обзаведясь семьей и детьми и помаявшись в общежитиях, коммуналках и на частных квартирах, в конце концов уезжала обратно, к родителям [29]. А жилищный фактор среди прочих факторов повышения приживаемости стоял на первом месте - 46-52% [30]. Обозначилась и другая проблема - переманивание кадров с других дальневосточных предприятий. В зоне БАМа, например, в Амурске, 80% вновь прибывших рабочих приехали из других районов Дальнего Востока [31].

Годовые расходы тепла на отопление у нас выше по сравнению с Москвой: в Нижнеангарске в 1,8 раза, в Муе и Тынде - в 2,1 раза [32]. Стоимость обустройства одного человека в зоне БАМа в 2-2,5 раза выше, чем в европейской части страны [33].

И так как стоимость живого труда оказалась здесь аномально высокой, был взят курс на снижение затрат живого труда. Другими словами, рост производственного потенциала должен был продолжаться в ущерб трудовому потенциалу. И это в последние предперестроечные годы, когда интересы экономики возобладали, понизило шансы на окончательное и вечное закрепление Дальнего Востока за Россией. Похоже, он вам не очень и нужен, если жить там вы, русские, не собираетесь, говорят нам соседи из перенаселенных стран.

Дальний Восток России занимает площадь большую, чем все европейские страны, вместе взятые. И отдаленность его от главных экономических центров страны - почти глобальная, мало что не космическая.