Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

Смертельная опасность и тяжелые испытания, выпавшие на долю корейского народа, не сломили его волю к борьбе за свободу родины. По всей стране ширилось и росло народное сопротивление. Повсеместно создавались отряды народного ополчения, в которые добровольно вступали тысячи и тысячи людей: крестьяне, буддийские монахи, городской люд, государственные чиновники. За короткий срок это движение превратилось в мощную военно-политическую силу, сыгравшую огромную роль в борьбе против японских оккупантов. Можно сказать, что весь народ поднялся на священную войну за правое дело. Возникновение народного ополчения, которое по праву назвали «Армией справедливости» (по-корейски «Ыйбён»), коренным образом изменило военно-политическую обстановку в стране.

Отважные защитники родины вступили в неравный бой с превосходящими силами противника. Они совершали смелые рейды в тылы врага, нападали на его гарнизоны, стойко держали оборону городов, уездов и целых провинций. Боевые операции народных ополченцев, в ходе которых был проявлен массовый героизм, значительно активизировали действия корейской регулярной армии: ее подразделения все чаще стали выступать во взаимодействии с «Армией справедливости». Все это заставило правительство считаться с волей народа и занять более решительную позицию в организации отпора врагу.

О масштабе и боевой силе народного ополчения, мужестве и стойкости его участников можно судить по обороне города Чинджу, служившего своего рода воротами, через которые японская армия намеревалась чуть ли не парадным маршем пройти из оккупированной ею провинции Кёнсан в соседнюю провинцию Чолла, упорно защищаемую всем населением. Осенью 1592 года японские войска численностью 30 тыс. человек подошли к городской стене, надеясь штурмом взять город-крепость, но натолкнулись на яростное сопротивление его защитников. Находившиеся в крепости регулярные воинские части насчитывали в своем составе всего 4 тыс. солдат. На защиту города поднялось все его население. Противник вел непрерывный огонь по крепости, он возвел огромные земляные насыпи, с которых пытался штурмовать городские укрепления. Но все оказалось напрасным.

Когда японцы наконец предприняли штурм осажденного города, на них обрушился шквал огня, в них летели камни, лились потоки кипящей воды. Японские войска, понеся огромные потери, вынуждены были отступить. Только одних военачальников они потеряли более 300 [552]. В битве за Чииджу с самой лучшей стороны показали себя отряды народного ополчения. Они успешно действовали как в самом городе, так и в прилегающих к нему районах, где внезапными и постоянными атаками на противника с тыла наносили ему чувствительные удары, отвлекая от города значительные его силы.

У японского писателя Акутагава Рюноскэ есть известный рассказ, который называется «Генерал Ким». В нем говорится о народном предании, относящемся к далеким событиям японо-корейской войны. Согласно этой старинной легенде, командир одного из отрядов «Армии справедливости» приносит в жертву свою младшую сестру, посылая ее на верную смерть с заданием тайно пробраться к Кониси Юкинага и убить его. Кониси, как известно, убит не был и живым возвратился с японо-корейской войны. На этом основании можно было бы утверждать, что приведенная писателем легенда является всего лишь его художественным вымыслом. Но все дело в том, что, хотя народное предание и содержит в себе историческую недостоверность, касающуюся данной конкретной личности, оно, однако, несет в себе большую жизненную правду. Легенда верно отразила дух корейского народа, поднявшегося на борьбу с оккупантами, его несгибаемую волю к победе, даже если ради этой победы приходилось жертвовать самым дорогим — жизнью близких и любимых людей. Именно поэтому легенда жила и живет в корейском народе как святая правда о героической отечественной войне, как светлая память о героях, павших в борьбе за независимость родины.

Народное сопротивление наращивало успех за успехом. Широко и умело применяя тактику партизанской войны, корейские патриоты демонстрировали высокий боевой дух и наносили все более чувствительные удары по оккупационным войскам, держа их в постоянном страхе, заставляя японскую армию чувствовать себя пленницей в стране, народ которой от мала до велика поднялся на борьбу против нависшей над ним угрозы порабощения, вынуждая ее постоянно держать круговую оборону.

Охватившее все провинции мощное движение народного сопротивления вызвало серьезную тревогу и у правительства страны, которое не без оснований опасалось, что волна народного гнева и возмущения, особенно восстания крестьян, может до основания потрясти политическую систему и всю государственную машину, которые при первом же серьезном испытании оказались, по существу, на грани полного крушения. Боясь своего собственного народа и, в сущности, не веря в возможность быстрого восстановления боевой мощи регулярной армии, ван и правительство, укрывшиеся в безопасном месте на севере страны, у самой границы с Китаем, направляли минским правителям одно паническое послание за другим, взывая о помощи.

Между тем минская династия не торопилась с выполнением своих обязательств в отношении Кореи, которая находилась в вассальной зависимости от Китая и была на положении, так сказать, подвассальной монархии. Было ли это действительно связано с тем, что минская династия переживала в то время внутренние междоусобные распри и потому не могла высвободить для отправки в Корею требуемое количество правительственных войск, которые нужны были ей самой для подавления мятежных феодалов, или китайские правители следовали своей излюбленной выжидательной политике?

В конце концов, хотя и с запозданием, они все же решили направить небольшой контингент своих войск, которые прибыли в Корею осенью 1592 года.

Однако это был скорее символический жест, ибо небольшое воинское подразделение, которое китайское правительство послало в помощь державшим оборону к северу от Пхеньяна корейским частям, не обладало достаточными силами, чтобы прорвать оборону противника и выбить его из этого города. К тому же на первых порах китайские войска явно недооценили противника, решив, что его можно одолеть легко и просто, напугав одним своим присутствием. Считая, что имеет дело со слабым противником, китайский отряд вел себя весьма самоуверенно: на марше не высылал вперед дозорных, не выставлял сторожевое охранение, не соблюдал других необходимых предосторожностей. Такое поведение выглядело тем более самонадеянным, что китайские командиры не очень хорошо знали боевую обстановку и фактически не проводили рекогносцировку местности. Этой беспечностью не преминули воспользоваться японцы: они заманили китайский отряд в ловушку, рассекли его на части и, оттеснив к болотам, обрекли на гибель.