Л Викторова - Монголы

Из летописей XVII в. и более позднего времени следует назвать прежде всего «Алтай тобчи» («Золотой свод») [Шастана, 1973]. Летописи с таким названием известны в нескольких вариантах, принадлежащих разным авторам, но большинство из них анонимны. «Алтай тобчи» Лубсан Данзана содержит фрагменты из «Сокровенного сказания», а также факты и даты, которых там нет. Широкой известностью пользуется «Эрдэнийн тобчи» («Драгоценный свод»), сочинение ордосского князя Са-нанг Сэцэна. В нем нашли отражение более ранние монгольские источники, возможно, и китайские, так как автор упоминает племя «бэдэ», или «бада». Считают, что «бэдэ» — это китайское «бэй ди» — «северные варвары» или же «бай да» — «белые татары» [Шастина, 1957, с. 175, примеч. 157]. Почти текстуаль-

но с «Эрдэнийн тобчи» совпадает анонимная хроника «Шара туджи» («Желтая история»), В опубликованном в 1957 г. тексте «Шара туджи» и переводе Н. П. Шастиной сведены три списка летописи. Подробное описание впервые было опубликовано Ц- Ж. Жамцарано.

Особое место занимает «Цаган туухэ» («Белая история», полное название —«Белая история учения, обладающего десятью добродетелями»). Его автором Сананг Сэцэн называл императора Хубилая, основателя династии Юань (1279—1368). «Цаган туухэ» — это свод установлений и изложение основных принципов управления. Идеалом правления провозглашено здесь гармоничное сочетание светской и духовной власти, соединение усилий религии и государства для управления народом [Жамцарано, 1936, с. 71—72, 73—76] 3.

Генеалогические разделы всех этих летописей (в сопоставлении с другими источниками) дают уникальный материал для этногенетических выводов. С. А. Козин справедливо заметил, что вводная часть хроник «есть не что иное, как положенная на письмо „словесная устная наука родословий"»: [Козин, 1948, с. 97]. Для монголов того времени было характерно стремление сохранить в памяти потомков деяния предков, заботливое отношение к родовым связям и традициям. Знатоки генеалогий, как известно, досконально изучавшие все родственные связи своих фамилий и их ответвлений за многие поколения, бережно передавали эти знания детям.. Именно поэтому родословные, книги имеют значение первоисточника. Сравнивая их между собой и с другими источниками, можно проследить хронологию раянего периода монгольской истории, межплеменные и родовые: связи и отношения (соседские, родственные, брачные, враждебные и т. п.). В решении этого круга вопросов значение таких родословных книг трудно переоценить. Полнота и точность сведений в них обусловливаются близостью описываемых событий ко времени жизни автора и родственными связями составителя, причем о родах, с которыми он в более близком родстве, пишется подробнее, чем о других. Такая манера описаний очень помогает при анализе материала родословных книг. Она сразу вводит исследователя в круг интересов автора, ярко характеризует его симпатии, антипатии, политические убеждения, религиозные представления, его этническую принадлежность, а также позволяет проследить генеалогическую связь знатного рода £ правителями великих держав прошлого. (Подробнее об историографии монголов см. [Бира, 1978].)

Лингвистические материалы раннего периода развития монгольских языков содержатся в многочисленных словарях ХШ— XIV вв. и позднее. . К ним относятся «Словарь Мукаддимат. ал-адаб» и «Словарь Йбн-Муханны», а также памятники (связные -Тексты) на квадратной письменности, введенной в период династии .Юань (1269 г,), найденные в Поволжье стихотворные

П

тексты на бересте и монгольские тексты в китайской транакрип-цйи из словаря «Хуа-и и-юй», опубликованные и переведенные Хайсигом Лигети и др.

Важными для данной темы источниками служат тюркские рунические тексты, впервые обнаруженные в Монголии в 1889 г. Н. М. Ядринцевым и названные по месту их находки «орхон-скими памятниками». Все эти' памятники относятся к VIII в., надписи сделаны на тюркских языках того времени. В этих текстах названия племен и народов не искажены китайской транскрипцией, поэтому тюркские памятники могут служить связующим звеном между сведениями китайских источников эпохи династии Тан и более поздними монгольскими источниками.

В древнетюркских памятниках отражены события более раннего времени, в них описываются отношения между тюрками и их соседями, есть много сведений историко-этнографического характера, что позволяет уловить этнопсихологические черты тюркских племен той эпохи. Тюркские памятники дают возможность очертить ареал распространения тюркских языков в ту эпоху, а также косвенно свидетельствуют о расселении нетюркских народов в пределах соседних регионов. Переводы и публикация тюркских рунических памятников и более поздних на уйгураком и арабском алфавитах осуществлены С. Е. Маловым [Малов, 1951, 1959].

История народов Центральной Азии до X в. с наибольшей полнотой отражена в китайских письменных источниках. Китай, несмотря >на сооружение Великой стены, не был отделен от своих кочевых и полукочевых северных соседей.

С незапамятных времен Китай периодически посылал в ставки крупных вождей своих эмиссаров, которые сообщали китайскому двору все, что удавалось узнать. Эти сведения хранились в архиве. Первые вести о вновь появлявшейся в поле зрения китайского двора этнической группе были не всегда точны. Впоследствии они дополнялись и уточнялись. Собирались данные и обо всех народах, присылавших посольства в Китай. В случае появления нового племени китайские авторы пытались установить, кто были его предки, каково их первоначальное название, сообщали сведения о языке, расселении, способе ведения хозяйства, быте, обрядах, верованиях, нравах, обычаях. Сведения эти часто отрывочны, но ценность их несомненна 4.

Из китайских источников наибольшую ценность для данной работы представляет «Юаныпи» («История династии Юань»). Она существенно отличается от «Сокровенного сказания», осо» бенно в ее генеалогической части, которая начинается лишь с праматери монгольских родов Алун-Гоа. В ней отсутствует генетический ряд, начинающийся в «Сокровенном сказании» от Бортэ-Чино, зато значительно полнее представлены события, касающиеся межплеменных распрей XII в. Очевидно, «Юань-ши» сохранила для потомства сведения, составленные в тот период, когда династия монголов уже не нуждалась в «знатных предках», не принадлежавших к собственно монгольским родам. Поэтому все сомнительные в смысле родства с монголами группы были исключены из родословных книг.

Особенно существенную роль для нашей темы играют материалы китайских официальных историй киданей (Ляо), чжур-чжэней (Цзинь) и монголов (Юань). Еще при династии Сун появились первые сочинения об этих северных соседях Китая. В основу «Цидань гочжи» («Описание киданьского государства») легли документы о киданях, сообщения путешественников о них (так называемые дорожники). В «Ляочжи» («Описание Ляо») также рассказывалось о киданях, их стране и обычаях, одежде, календаре, легендах и мифах. Основой сочинений о Ляо послужили, возможно, подлинные документы, которые могли быть первоначально написаны на киданьском языке и лишь позднее переведены на чжурчжэньский или китайский. Известно, что кидани имели не только свою письменность, но и богатую литературу, в том числе и историческую. До настоящего времени дошли только немногочисленные памятники кидань-ской письменности, не дешифрованные до сих пор [Рудов, 1963, с. 90]. Широкое распространение письменности и литературы киданей позволяет думать, что они собирали документы для своей истории, которые могли лечь в основу «Ляоши» («История Ляо»), «Ляоши» содержит большое количество описаний обрядов, верований, обычаев, легенд, а также тексты документов, указов, докладов чиновников и другие материалы. В ней много упоминаний о соседних народах.