Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Ряд известных специалистов сходится во мнении, что существующая договорная система не способствует укреплению Федерации. И вот почему.

Договоры в принципе не могут заключаться между федерацией и регионом как равными субъектами международного права ;Субъект Федерации должен быть соподчинен Федерации. А разграничение предметов ведения между Федерацией и субъектами Федерации должно устанавливаться федеральной конституцией, федеральными законами и дополняться, по мере необходимости, федеральными целевыми программами.

И еще. Заключенные договоры демонстрируют неравноправие субъектов Федерации и ведут к ассиметричности Федерации, а такое государственное образование не может быть прочным.

Кроме того, наблюдалась тенденция роста числа субъектов Федерации, которые предъявляли свои права на землю и другие природные ресурсы. Губернатор Саратовской области Д. Аяцков совместно с законодательным собранием приняли закон, в соответствии с которым они, вопреки Земельному кодексу РФ, самостоятельно распоряжаются землей и решают вопрос о продаже сельскохозяйственных земель в частную собственность. В 1998 году 14 регионов России намеревались обойтись с землей так же, как в Саратовской области. Федеральные власти не только не пресекли такие вольные обращения регионов с землей, но более того — поощряли их к этому. Отдавая землю и другие природные ресурсы регионам, федеральные власти тем самым теряли и власть над ними. То. есть вольно или невольно разрушали федерализм.

В политических кругах продолжалась дискуссия относительно того, в каком направлении происходит становление государственности России. Обсуждался, в частности, сделанный на заседании вывод участников московского Английского клуба о том, что будущее России уже сегодня куется на уровне субъектов Федерации. Политический советник председателя Совета Федерации П. Федосов на последнем заседании клуба в своем выступлении констатировал стремительное перетекание власти в России на губернаторский этаж, хотя и происходило оно в «уродливых формах жесткого политического унитаризма наверху и самостийности регионов в теневой сфере». Представитель российского сената заявил, что, исходя из Конституции 1993 года, в стране в принципе невозможно сильное правительство, чему свидетельство — принципиальные отказы возглавить кабинет министров таких авторитетных региональных глав, как Ю. Лужков, Д. Аяцков и председатель Совета Федерации Е. Строев.

В целом сторонники такой точки зрения считают: происходит деградация федеральной власти. Этой болезнью поражены как государственные институты, включая «не становящегося сильнее» президента, так и оппозиция, которая не имеет принципиальной новаторской программы и деградирует вместе с властью. Губернаторы же в своих субъектах Федерации являются «точками опоры», чьего расположения добиваются столичные власти и олигархи. Отмечается, что режимы «просвещенного авторитаризма», устанавливающиеся повсеместно по московской лужковской модели, могут неплохо работать и даже сменять лидеров на более эффективных, как это недавно произошло в Липецке и Пензе.

Несмотря на очевидные процессы дезинтеграции России, государственные чиновники продолжали утверждать о развитии федерализма. Руководитель комиссии по региональной политике кремлевской администрации, член президентского совета Л. Смирнягин на указанном заседании клуба назвал федерализацию государства, проводимую исключительно сверху, едва ли не самой успешной составной частью российских реформ. По его мнению, во многом благодаря тому, что права регионов во много раз превосходят реальные возможности ими эффективно распоряжаться, угроза распада России в 1994 году окончательно миновала, а с конца 1996 года начался обратный процесс централизации власти.

Однако специалисты утверждают: на деле авторитет центральной власти упал до предельно низкого уровня, а элиты оказались еще более разобщенными, что по определению не может способствовать утверждению федерализма. Поощрение федеральной исполнительной властью суверенизации регионов, подталкивание к ней проявлялось также и в том, что сокращалось их финансирование из федерального бюджета. В результате такой политики центра субъекты Федерации были вынуждены самостоятельно искать источники финансирования своей экономики и, таким образом, становились все более независимыми от него.

Вместе с тем говорить о «финансовой независимости» регионов, не отметив потенциальную опасность этого процесса на российской почве, означало бы лукавство. Для оценки этой угрозы можно, в частности, обратиться к проводившейся в 1998 году избирательной кампании на пост губернатора Красноярского края. Победа А. Лебедя заставляла вновь взглянуть на проблему федерализма и финансирования регионов с точки зрения национальных интересов России.

А. Лебедь неоднократно подчеркивал, что на него работают «несогласные» и «серые» деньги. Кому-то это могло даже импонировать. Но и после победы губернатору вряд ли удастся справиться с «рукой дающей». Как не справились с этой проблемой многие другие не менее решительные «реформаторы». А это означало, что коррупция и криминал еще крепче возьмут власть в объятия.

Победа А. Лебедя в Красноярске всколыхнула предвыборную гонку к президентским выборам 2000 года. Эксперты отмечали, что среди сторонников генерала имелись силы, экономические интересы которых могли быть реализованы только в случае развертывания процессов конфедерализации России. Эти или другие подобные силы могут найти «своего кандидата» не обязательно в лице А. Лебедя и не обязательно в Сибири. Важно то, что «партия власти» в центре и на местах зашла в тупик — экономический, идеологический, нравственный. Центр все более терял рычаги управления, утверждая, как отмечалось выше, что ныне ими никто не может воспользоваться. Но это «ныне» уже в прошлом. В 1998 году продолжалось движение в противоположную от прогресса сторону, а это не предвещало ничего, кроме еще большего упадка.

Отмеченные противоречия вызывали естественный вопрос о природе государственного образования, которое было создано в результате усилий исполнительной власти России. Федерацией его не назовешь, поскольку в его состав входят регионы, обладающие суверенитетом. Нельзя назвать его и конфедерацией, так как в него входят и регионы, не обладающие суверенитетом, и таких большинство. Следовательно, Россия имела признаки как федерации, так и конфедерации и, строго говоря, не принадлежала ни к одному из определений в полной мере.

По оценкам специалистов, такое государство не могло быть названо демократическим. В современном государстве с развитыми демократическими институтами все три ветви власти — исполнительная, законодательная и судебная — обладают реальной полнотой полномочий и деятельность каждой из них контролируется другими. В России же образца 1992–1999 годов и законодательная, и судебная власть находились в зависимости от исполнительной.