Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Заметное стремление к укреплению своих позиций проявил и Г. Явлинский, поддержанный частью финансово-олигархических групп, в частности, «Мостом». Подчеркнуто дистанцируясь от радикальных реформаторов (скандал, раскрученный близкой к «Яблоку» «Новой газетой» вокруг антироссийских заявлений бывшего вице-премьера А. Коха) и нанося удар по близким к левой оппозиции вице-премьерам российского правительства, Г. Явлинский попытался выдвинуть себя в качестве единственной реальной альтернативы политической элите. Однако эта тактика, сопровождаемая менторски-мессианским отношением к избирателям, постоянным сползанием к примитивной риторике, не принесла лидеру «Яблока» ощутимых результатов. Особенно сильный удар по позициям «Яблока» и его лидера нанесла неудача, постигшая это движение во втором туре выборов в Санкт-Петербурге.

Серьезные проблемы возникли и в НДР, где росшие в течение всего полугодия разногласия между лидером движения В. Черномырдиным и лидером думской фракции А. Шохиным завершились выходом последнего из фракции.

В сложном положении в послеавгустовский период оказалась ведущая сила левой оппозиции — КПРФ. Не имея возможности трансформировать пассивный социальный протест населения в конструктивное массовое движение, Компартия вынуждена была прибегнуть к «меньшевистской» тактике давления на кабинет Е. Примакова. Подобная линия была продиктована, с одной стороны, стремлением не упустить политическую инициативу, завоеванную коммунистами в ходе августовско-сентябрьского политического кризиса, и добиться от правительства дальнейшего дрейфа влево, а с другой — в случае неудачи кабинета Е. Примакова — дистанцироваться от него, не понеся серьезных потерь.

Серьезно ослабляло левую оппозицию ее стремление сохранить свое хотя бы номинальное присутствие в правительстве, проявленная готовность поддержать, руководствуясь политическими мотивами, правительственный проект бюджета.

«Политический бюджет» открывал широкое пространство Б. Ельцину для маневрирования. В крайне вероятном при таком подходе к бюджету случае провала экономической политики правительства — будь то в результате слишком жесткого исполнения бюджета и начала массовых волнений, или же, что выглядело правдоподобней, по причине срыва в инфляционную пропасть — Б. Ельцин был вполне способен провести серьезные изменения в правительстве и заменить если не премьера, то левоцентристскую часть правительства, руководителей социально-экономического блока.

Президент, как и думская оппозиция, не случайно настаивал на немедленном принятии бюджета — этот ход был для него фактически беспроигрышным, ибо чем больше недостатков в бюджете, тем легче контролировать правительство и вмешиваться по своему усмотрению в работу кабинета. Комментируя законопроект очередного финансового года, заместитель руководителя главы президентской администрации А. Волошин назвал ряд направлений, по которым президент намеревался отслеживать и контролировать деятельность правительства.

Таким образом, и в левой части политического спектра корпоративный интерес оказался выше задач выработки общенациональной стратегии выхода из кризиса. В результате этих и других маневров ведущие субъекты российской политики подтолкнули процесс иррационализации массового политического сознания, что было крайне опасным для всей политической элиты в целом. Исторический опыт показывает, что в условиях крушения традиционной системы ценностей, привычного миропонимания и мироощущения обычно происходит процесс архаизации общественного мнения, сопровождаемый усилением роли массовых бессознательных инстинктов.

Общую ситуацию в стране, сложившуюся к концу 1998 года, можно было выразить словами патриарха Алексия II в докладе на общеепархиальном собрании Москвы, состоявшемся в Свято-Даниловом монастыре: «Мы прожили этот год в безумном мире».

И МВФ, и МБРР крайне пессимистически оценивали состояние российской экономики и предсказывали дальнейшее падение ВВП — с 6 процентов в 1998 году до 15 процентов в 1999-м, высокую инфляцию — не менее 56 процентов, рост обнищания населения и, как вероятный вариант, неспособность России выполнить свои обязательства по долгам.

Несмотря на внешне благожелательное отношение к российскому руководству, позиции которого укрепились в результате утверждения Думой в первом чтении проекта бюджета-99, международные финансовые круги не спешили с выделением реальных денег России. По общему мнению экспертных кругов, МВФ и МБРР намеревались произвести выделение средств Москве не ранее весны 1999 года.

Сопоставляя между собой оба названных обстоятельства (предвкушение экспертами МВФ и МБРР экономической катастрофы в России и нежелание оказывать помощь в наиболее трудное для России время — в середине и конце зимы, начале весны), некоторые аналитики склонялись к выводу о том, что резкое ухудшение экономической ситуации в России входило в расчеты Запада и, вероятнее всего, рассматривалось им в качестве инструмента давления на российский кабинет с целью вызвать в нем серьезные изменения в расстановке сил в пользу тех, кто имел репутацию надежных партнеров, способных проводить в правительстве линию, приемлемую для Запада, «широко мыслящих молодых реформаторов». Именно к их возвращению в правительство планируемому, кстати, на март 1999 года, и разрабатывалась экстренная стратегия валютных вливаний, которые должны закрепить доминирующие позиции «западников» в правительстве.

Общий курс правительства, Е. Примакова между тем вызывал нараставшее ухудшение социально-экономической ситуации в стране. Достаточно сказать, что размеры принятого Думой бюджета-99 (около 20 миллиардов долларов) практически были равны сумме долга, который России необходимо было выплатить в 1999 году. Это означало: о российском бюджете можно было говорить лишь как об условном феномене.

Признаком нараставшего обнищания страны стало и то, что в конце 1998 года фискализация правительственной политики приобрела фактически тотальный характер.

Б. Ельцин подписал указ о преобразовании Госналогслужбы в Министерство сборов и платежей. Госдума расширила права налоговиков почти до чрезвычайных. Новому министерству приданы функции контроля над экспортно-импортными операциями и было дано право привлекать нарушителей к ответственности за валютные преступления. То есть налоговые службы приобретали функции налоговой полиции. За Министерством сборов и платежей было закреплено также право устанавливать налоговые посты в организациях, имеющих существенные задолженности перед бюджетом.