Леонид Млечин - Формула власти. От Ельцина к Путину

В список для голосования президент включил секретаря Совета безопасности Скокова, первого вице-премьера Шумейко, вице-премьера Черномырдина, Каданникова и Гайдара.

Больше всех голосов получил Скоков, затем шли Черномырдин и Гайдар. Каданникова мало кто поддержал.

Ельцин вспоминает: «Оставалась одна возможность сохранить Гайдара — назначить его до следующего съезда исполняющим обязанности премьер-министра. Но при этом ни мне, ни ему парламент не дал бы работать. Любые действия Гайдара будут блокированы, реформа может зайти в тупик…»

После голосования Гайдар разговаривал с президентом.

«На Бориса Николаевича было больно смотреть, — вспоминает Гайдар, — видно, что решение далось ему нелегко. Очень не хочется к тому же менять всего несколько дней назад заявленную позицию о моей поддержке, тем самым демонстрировать слабость».

Гайдар всячески отговаривал от предложения кандидатуры Скокова: «Честно говоря, у меня не было уверенности, что в критических ситуациях он твердо встанет на сторону президента, а не начнет суетиться, маневрировать… Впоследствии, в апреле 1993 года, мои опасения оправдались».

Ельцин сам не хотел назначать Скокова, хотя он очень высоко ценил этого человека.

Сын профессионального сотрудника госбезопасности, Юрий Владимирович Скоков окончил Ленинградский электротехнический институт имени В.И. Ульянова и работал в военно-промышленном комплексе под Москвой и в Краснодаре, где в краевом управлении КГБ служил его отец. Со временем его перевели в Москву, где он возглавил научно-производственное объединение «Квант», где побывал первый секретарь Московского горкома Борис Ельцин, который запомнил Скокова.

«Скоков — умный человек, это первое, что надо о нем сказать, — вспоминает Ельцин. — И очень закрытый. Силаев, при котором Скоков был председателем высшего экономического совета, и Гайдар, во время которого он стал руководителем Совета безопасности, чувствовали исходящую от Скокова скрытую угрозу, не раз и не два конфликтовали со мной из-за него…

Скоков — реальный «теневой» премьер-министр, которого я всегда как бы имел в виду… Пусть «теневой» премьер подстегивает премьера реального».

Скоков, назначенный в правительство первым вице-премьером, изводил министров длительными совещаниями и желанием всех контролировать. Он откровенно подсиживал Ивана Силаева.

Во время августовского путча, вспоминает Ельцин, «Скоков как мое доверенное лицо встречался с представителями армии и МВД — Грачевым и Громовым. Эти контакты были совершенно секретны и имели для нас решающее значение — хотя бы даже в моральном плане. При этом Скоков держался скромно, незаметно, что тоже не могло не импонировать».

По словам Бориса Федорова, «Скоков изо всех сил «втирался» в доверие к Б. Ельцину, ездил с ним по стране, старался стать «незаменимым» и в конце концов добился своего».

«К концу 1992 года у него появилась одна странность в поведении, — вспоминает Ельцин. — При встречах со мной он настолько горячо, настолько часто повторял: «Борис Николаевич, вас окружают враги, я единственный, кто вам предан», что это вызывало разные мысли: может, у него мания преследования?»

Скоков пытался превратить Совет безопасности в особый орган управления, поставить его над армией и спецслужбами, а еще создать при нем оперативно-следственную группу с прокурорами, следователями, судьями. Сергей Филатов тогда едко заметил, что только палача не хватает… В результате Скоков нажил себе множество врагов.

Тем не менее накануне седьмого съезда Ельцин сказал Скокову, чтобы он готовился заменить Гайдара. Борис Николаевич желал сохранить Гайдара, но на всякий случай готовил и запасные позиции. Скоков твердо сказал, что готов принять на себя эту ответственность.

Однако в последний момент что-то удержало Ельцина. Он инстинктивно чувствовал, что Скоков не тот человек, который ему нужен. Одно дело держать такого человека в правительстве в качестве противовеса Гайдару, другое — поручить ему всю страну… Уж лучше назначить Виктора Степановича Черномырдина, человека без видимых политических пристрастий, менее амбициозного, но более открытого и понятного.

Прямо во время съезда Борис Николаевич попросил пригласить к нему Юрия Скокова. Разговор получился трудный:

«Юрий Владимирович понимал ситуацию так: раз он набрал больше всего голосов, то и прав стать премьером у него больше всех. Я ему сказал: учитывая наши давнишние отношения, говорю совершенно откровенно, поймите меня, сейчас никак нельзя. Вашу фамилию связывают с военно-промышленным комплексом. Короче говоря, я не могу. Внешне спокойно он это воспринял. «Ваше право», — говорит.

И все-таки лицо выдает человека. Юрий Владимирович в глубине души был страшно обижен. На него тяжело было смотреть. Это слишком честолюбивый человек для такого разговора».

Гайдар тоже советовал президенту остановиться на Черномырдине. По глазам Ельцина понял, что это вопрос решенный.

Гайдар вернулся в зал, сел рядом с министрами и сказал, что Ельцин сейчас предложит Черномырдина. Несколько депутатов в последний момент пытались отговорить Ельцина: «Он тяжело взмахнул рукой — решение принято».

Черномырдин, выйдя на трибуну, сказал, что он за рынок, но не за базар. Это было воспринято как обещание отказаться от гайдаровского курса. Съезд подцержал Виктора Степановича. Гайдар попросил всех министров оставаться в составе правительства, хотя многие были готовы уйти. Сам подал в отставку, не захотел остаться первым вице-премьером.

Ельцин переживал прощание с Гайдаром.

Вечером Егору Тимуровичу позвонила расстроенная Наина Иосифовна Ельцина:

«Говорила примерно следующее: вы такие молодые, такие умные, ну придумайте что-нибудь, помогите Борису Николаевичу, он немолодой человек, ему тяжело…

Утром — звонок от Бориса Николаевича. Он предложил стать его главным экономическим советником. Я ответил, что вынужден отказаться — такое назначение будет слишком стеснять нового премьера, а я очень хорошо понимаю, насколько опасным может быть дублирование в руководстве экономикой, мешать ему не хочу».

Ельцин навсегда сохранил уважение к Гайдару, хотя Егор Тимурович потом резко критиковал президента.

Гайдар вспоминает: «Характерная черта Бориса Ельцина — уважение, которое он питает к людям независимым, и презрение к рабскому поведению. Отсюда — и умение соглашаться с самыми неприятными для него аргументами, если он чувствует их состоятельность…»

В начале 1993 года заговорили о том, что дни Бориса Ельцина как президента сочтены и он, видимо, скоро уйдет. Возникло ощущение, что он утратил власть над страной и за пределами Кремля ему больше никто не подчиняется.